Джейн и Эмма
Шрифт:
Было ясно, что он готов вообще запретить эту прогулку, и Джейн, которой было любопытно увидеть Эбботсбери и Чезил-Бэнк, быстро вмешалась:
— Возможно, миссис Кэмпбелл захочет сама принять участие в поездке? Я слышала, она интересовалась старыми монастырскими укладами.
Но миссис Кэмпбелл не выразила такого желания.
— Если с молодыми людьми едут миссис Диксон и миссис Консетт, я не вижу никаких оснований для моего присутствия, — сообщила она и вернулась к чтению.
Джейн с интересом отметила, что на Шарлотте сегодня был новый костюм для верховой езды из синего бархата,
— М-мама, ч-что скажешь? М-мы должны ехать? — без всякого энтузиазма спросила Рейчел.
— О, конечно, детка, если хочешь. Но не гуляйте слишком долго. Сегодня у нас, если помнишь, ужинают Гранты; будет невежливо, если вы опоздаете на ужин. Кроме того, вам с Джейн лучше надеть платья потеплее. На улице довольно свежо.
— Ой, только не заставляйте их переодеваться, — заныл Роберт, — а то нам придется ждать несколько часов. Теплого плаща или шали будет вполне достаточно. В экипаже наверняка будут одеяла.
В этот раз Рейчел ехала с кузенами, а Джейн и миссис Консетт теснились с миссис Диксон и ее младшим сыном. Остальные джентльмены ехали верхом.
Джейн с радостью заметила, что Сэм Диксон выглядит намного лучше, и поздравила его с тем, что он чувствует себя достаточно хорошо для длительной прогулки после недели, проведенной взаперти. Она чувствовала себя свободно с Сэмом Диксоном, унаследовавшим от матери легкость в общении и простую естественную доброту. И путешествие было восхитительным: довольно долго они ехали по гребню горы высоко над морем, имея возможность любоваться великолепным видом на Чезил-Бич, удивительную галечную банку длиной шестнадцать миль, которая тянулась от Эбботсбери до Портленда, с лагуной внутри.
— Кажется, погода портится, — сказала миссис Диксон, и ее тон был уже не таким беззаботным, как раньше. — Посмотрите, какие белые барашки на волнах. Нам нельзя долго оставаться в Эбботсбери. Не доверяю я этим перьевым облакам, что идут с запада.
— Мама известный предсказатель погоды, — усмехнулся Сэм. — Старики в Бейли-Крейг всегда обращаются к ней, если не сходятся во мнениях. Но будем надеяться, что на этот раз ее тревоги не оправдаются.
Эбботсбери, с его широкой главной улицей, приподнятыми пешеходными дорожками и симпатичными бунгало, был признан совершенно очаровательным; вся компания перекусила в местной гостинице, а потом долго гуляла, осматривая лебединое озеро, древние руины аббатства, огромный десятинный амбар [3] и часовню Святого Николая.
3
Десятинный амбар использовался для хранения зерна, которое взималось приходским священником в качестве церковной десятины.
Пока миссис Диксон осматривала цветное стекло в часовне, Сэм сказал Джейн:
— Какой удивительный контраст между Рейчел и ее кузиной. Они совершенно разные. Рейчел такая чистая и искренняя, а мисс Селси, хотя, конечно, она легка в общении и ее рассказы
— Да, — согласилась Джейн, — я понимаю, что вы имеете в виду. Думаю, это результат воспитания. Пока отец Рейчел был на военной службе, она росла в самых разных, зачастую диких местах и не имела возможности встречаться с людьми из общества. Она сохранила простоту, которая очень редко встречается у взрослых людей. А ее кузина с раннего детства жила в Лондоне.
— Вы правы, и результат очевиден.
Джейн почувствовала к Сэму еще большую симпатию, когда он, не говоря ничего плохого о Шарлотте Селси, принялся хвалить Рейчел, говоря о ней с такой теплотой, что Джейн ощутила странный укол и поняла: Сэм влюблен в Рейчел. Он любит ее глубоко и преданно. Боже правый! Интересно, она знает об этом? Бедняга! Он такой хороший и добрый! Джейн в душе понимала, что Рейчел относится к нему с большой теплотой, но все же не видела благоприятных перспектив для этой любви. Она не сомневалась, что подруга испытывает к Сэму только дружеские чувства.
«Кстати, — подумала она, — а что я вообще знаю о нем? Или о Рейчел? Они сами разберутся в своих чувствах».
И она сосредоточила свое внимание на миссис Диксон, которая, внимательно осмотрев запрестольную перегородку и свод, вышла из часовни и прямо спросила:
— Мисс Фэрфакс, вы не знаете, сколько еще эти Селси будут оставаться в Уэймуте? Боюсь, я не испытываю теплых чувств к мисс Селси. Мне она кажется тщеславной бессердечной девчонкой, пустой кокеткой. Насколько она отличается от дорогой Рейчел!
— Не думаю, что они задержатся здесь надолго, — ответила Джейн. Им скоро надоест Уэймут.
— Мой сын Мэтт увлекся мисс Шарлоттой.
— Он находит ее разговоры занимательными. Она знает многих интересных людей в лондонском обществе.
— Знает? Ха! Она слышала о них от других светских сплетниц! Все ее новости она узнала из вторых рук!
Подумав, Джейн решила, что скорее всего это правда.
— Но она рассказывает с такой непоколебимой уверенностью. Нельзя не увлечься.
— Можно! — возмущенно фыркнула миссис Диксон. — Так что говорите о себе, мисс Фэрфакс. Хотя, насколько я заметила, к вам она никогда не обращается.
— О нет, — улыбнулась Джейн. — Я недостойна ее внимания.
— Во всяком случае, — сказала миссис Диксон, и ее красивый лоб перерезала глубокая морщинка — знак неприязни и неодобрения, — я искренне надеюсь, что она вскоре найдет себе другую жертву вместо моего сына. Ну почему она не нацелилась на Фрэнка Черчилля? Ведь он в будущем унаследует немалое состояние.
— Видите ли, мадам, мисс Селси привыкла встречаться именно с такими людьми, как мистер Черчилль, — молодыми джентльменами из общества, вежливыми, жизнерадостными, общительными. Но мистер Мэтт Диксон намного выше. Возможно, мисс Селси в жизни не сталкивалась с таким умным, энергичным, талантливым человеком.
— Мисс Фэрфакс, а вы, оказывается, проницательны! — воскликнула миссис Диксон и взглянула на Джейн с искренним дружелюбием. — О нем очень высокого мнения в Кембридже. Так что вы понимаете причину моей тревоги.