Джейсон (др. перевод)
Шрифт:
— Ричарду нравится очень грубый секс, почти никому в нашей стае такой не нравится; когда играешь так агрессивно, то не можешь просто пропускать ходы.
Я была согласна.
— Потому что все может смешаться и пойти наперекосяк.
Джейсон кивнул.
— Поэтому он и потерял Зависть.
На его лице отразилась грусть. Я переместила руки ему за плечи, сжала и немного покачала его.
— Забудь об этом; мы — не Ричард. Мы всегда больше заботились об общих потребностях, чем о своих и правильно расставляли приоритеты.
Он
— Ты сейчас увидишь Джей-Джей и меня в одной кровати; встряхнись, если не отпустишь ни одной лесбийской извращенной шутки, я разочаруюсь.
Он улыбнулся мне в полный рот, улыбка наполнила его глаза сиянием.
— Если бы я сказал, что никогда не фантазировал о вас двоих в постели, я бы так сильно соврал.
Я обняла его, улыбаясь.
— Мой распутный волк вернулся.
Он обнял меня в ответ.
— Спасибо, Анита, за все.
Хотела ответить — поблагодаришь меня после, но это бы свело на нет все спокойствие, которого я добилась, так что просто сказала:
— Не за что.
Натаниель вернулся, неся мое белье и шелковые шорты для себя. Джей-Джей открыла дверь ванной, одетая в светло-голубую как у куколки ночнушку. Она облегала ее тело, показывая все изгибы, холмы и впадины. Она расчесала свои длинные, прямые волосы и они окружали ее лицо как блестящий занавес. Она также немного подвела глаза темным цветом. Мы все втроем смотрели на нее. Джейсон сказал:
— Ты потрясающа; то, что ты меня любишь, заставляет меня лучше о себе думать.
Она ухмыльнулась, напомнив мне Джейсона.
— Выражение ваших лиц, когда я появилось, было просто идеальным.
— Чем же оно был идеальным? — спросил Натаниель.
— Мы обсудим это позже; а сейчас на вас полно лишней одежды.
— Мы с Анитой переоденемся и дадим вам побыть наедине.
Натаниель взял меня за руку и направился в сторону ванны и Джей-Джей, сияющей в дверях.
— Звучит хорошо, — сказала она и ушла с нашего пути. Мы закрыли дверь под звуки ее смеха и тихого шепота Джейсона.
Натаниель выбрал черную ночную сорочку и пару черных туфель с ремешками на шпильках. Сорочка была прозрачной и как только я натянула ее на себя, мои соски проступили сквозь тонкую материю, затем я развернулась и оглядела себя сзади; в общем это белье из разряда, в которым ты притворяешься, что не голая, но будешь уверена, что разглядеть можно все, даже сквозь черную ткань.
— Я бы выбрала что-нибудь менее прозрачное, — сказала я.
— Знаю, но ты будешь не против, если Джейсон порвет такую сорочку, а вот если он порвет шелковую — ты будешь ворчать.
— Ах да, мы же обсуждали, что он может срывать с меня одежду.
— Ты так сказала это, как будто тебе это не нравится. Я же знаю, что нравится.
Я не смотрела в зеркало, чтобы не видеть, как сильно смутилась. Оно и так чувствовалась плохо; не нужно было еще и получать визуальное представление. Натаниель обнял меня сзади
— Ты выглядишь потрясающе и когда выйдешь отсюда, сможешь соперничать с выражениями на лицах, которые до этого вызвала Джей-Джей.
Это тоже меня смутило, но по другим причинам.
— Я не соревнуюсь с Джейд.
— Ты спишь с Джейд.
— Я не соревнуюсь с Завистью.
— Это правда, и это, честно говоря, немного странно.
— Почему?
— Потому что в ней 180 сантиметров, большинство из которых ноги и классическая модельная внешность; обычно такое выводит из себя большинство женщин.
Я пожала плечами, хотя его руки обнимали меня.
— Разница между нами в росте — 15 сантиметров. Мы сложены настолько по-разному, что смешно даже сравнивать нас, это как лошадиные скачки между Клейдесдальской лошадью-тяжеловозом и чистокровной скаковой лошадью. Они обе лошади, но на этом сходство между ними кончается.
Он рассмеялся, обнял меня и поцеловал в щеку.
— Это самая разумное сравнение, которое я когда-либо слышал от женщины. Ты действительно совсем не сравниваешь себя с другими?
— Не с женщинами, которые сильно отличаются от моего телосложения. В этом просто нет никакого смысла. Когда я была моложе, делала это чаще, но в конце концов поняла, что сравнивать себя с женщиной, которая высокая и длинноногая все равно что сравнивать себя с мужчиной из тренажерного зала, который за 180 сантиметров — не моя весовая категория. Я в легком весе, а они тяжеловесы; или говоря старым водевильским языком актрис, Зависть — жеребец, а я пони. Никто из них не лучше другого, они просто разные.
— Отличия могут быть существенны.
Я кивнула, улыбаясь.
— Могут и с Джей-Джей я тоже себя не сравниваю, потому что она балерина и чтобы получить такое тело, ей пришлось приложить неимоверное количество усилий. Она профессиональная спортсменка; я же работала над тем, чтобы можно было убежать от плохих парней.
— Или наоборот — преследовать, — сказал он.
— Или так, — ответила я.
— Я сравниваю себя с другими танцорами и некоторыми другими мужчинами.
Я повернулась, чтобы можно было смотреть прямо на него, а не на отражение.
— Ты только что сказал, что твое тело тебя в чем-то не устраивает?
Он пожал плечами.
— Немного.
— Ты один из самых красивых мужчин, которых я знаю и один из самых искусных любовников; как тебя может что-то не устраивать?
— Я раздеваюсь на сцене, Анита. Посетители обсуждают мое тело прямо при мне или онлайн; трудно не обращать на это внимание.
— Значит, то, что я говорю тебе, что ты красив, не до конца помогает тебе справиться с проблемой, — сказала я.
— Нет, потому что проблема не связана с логикой или даже реальностью; она скорее нелогична, больше эмоциональна и связана с самокритичными голосами, которые есть в каждой голове.