Джин Грин - Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014
Шрифт:
Старик благоговейно поцеловал это изображение и проговорил дрожащим голосом:
– Я офицер-семеновец. Я вас не выдам, господа.
– Смотри, что я нашел! – радостно воскликнул Берди. – Филлишейв!
Он держал над головой электробритву «Харькiв».
Ранним утром на одной из длинных улиц райцентра Петухово появились две странные долговязые фигуры. Они шли по затвердевшей от ночного мороза глине, по хрупким лужицам, по заиндевелой траве.
Джин был одет в длинный синий плащ. На голове у него была бесформенная зеленая велюровая шляпа, на ногах валенки с калошами. Еще более живописно выглядел Берди в своей островерхой буденовке, в тяжеленном зимнем пальто с каракулевым воротником и квадратными плечами и в невероятно коротких и узких голубых брюках, из-под которых то и дело высовывались завязки
86
Чувствуется, что Гривадий Горпожакс знает книгу Ильфа и Петрова «Золотой теленок». (Прим. переводчиков.)
Они шли к главной площади поселка, к автобусу, отправляющемуся во Владивосток, от которого до Кореи, как известно, рукой подать.
– Тебе хорошо, Джин, – канючил Берди, – ты русский. А я-то всего и знаю «карош», «плох», «звинайт»…
– Я буду выдавать тебя за грузина, – сказал Джин. – Ты, между прочим, похож на грузина.
– Я и есть кавказец, [87] – горячо сказал Берди.
– Я буду говорить, что ты немой грузин.
– Пристрели меня лучше, Джин, – ныл Берди. – Добирайся один. На кой тебе черт несчастный туберкулезник? Передай от меня привет свободному миру.
87
Слово «кокейжэн» на английском языке имеет два значения: «кавказец» и «белый человек». (Прим. науч. редактора.)
Джин чуть ли не в изумлении поглядывал на своего товарища. У этого удивительного типа было превосходное настроение.
– Заткнись, гаденыш, больше ни слова по-английски! – проговорил он, тепло улыбаясь. – Говорить буду я. А ты будешь расчищать дорогу от пограничных войск и уссурийских тигров!
Навстречу им двигалась небольшая колонна девушек в красных косынках и серых комбинезонах. Над колонной реяло кумачовое знамя, неслась задорная песня:
Не спи, вставай, кудрявая.. В цехах, звеня…«Пролетарки», – догадался Берди. Глаза его зажглись безумным любопытством.
Девушки бодро маршировали с лопатами на плечах. Озорные огоньки засверкали в их глазах при виде двух друзей. Джин похолодел, когда Берди, поравнявшись с колонной, поднял вдруг руку и крикнул:
– Карош, Маруся!
Их схватили на окраине Петухова, где ждала засада. Джина, пытавшегося оказать сопротивление, оглушили ударом приклада по голове. Не успели они опомниться, как их втолкнули в какую-то комнату, где стояли связанные по рукам и ногам Тэкс, Мэт, Бастер и Сонни, одетые в какое-то тряпье.
В комнату ввалились солдаты, не меньше отделения, с поднятыми широкоствольными автоматами. В последний миг перед глазами Джина мелькнули синеглазый генерал и капитан Ладонщиков. Прогремел голос:
– По врагам мира, гнусным наемникам и бандитам… Пли!
Автоматы изрыгнули огонь. Перевернулась стена, и наступил мрак.
Прохладный морской, явно морской, ветер овевает лицо. Кто-то разжимает зубы, и в глотку льется, покалывая легкими иголочками, ледяная сладкая жидкость. Словно сквозь вату доносится смех.
Джин открыл глаза. Над ним было голубое небо, и в этом небе, словно неопознанный летающий предмет, висела бутылка кока-колы. Коричневая струя лилась ему на лицо.
Джин рванулся и сел на раскладной солдатской койке, застеленной белоснежными простынями.
Он посмотрел вправо и увидел обширную палату, в которой в ряд стояло не меньше двадцати коек. На койках лежали неподвижно или ворочались мужские фигуры. Он посмотрел прямо в панорамное окно и увидел на фоне неба, океана и мохнатых сосновых лап сидящих в центре палаты синеглазого генерала, капитана Ладонщикова, генерал-майора Троя Мидлборо, Лота, капитана Чака Битюка и еще двух типов в штатском. Все эти люди,
– С благополучным прибытием, лейтенант! – сказал генерал Мидлборо.
– Что же ты молчишь, малыш? – крикнул Лот.
– Сволочи, – медленно проговорил Джин. – Все вы гнусные сволочи.
Генерал Мидлборо одернул мундир и вышел вперед. Со всех коек на него сумрачно взирали очухавшиеся пленники.
– Ребята, – сказал генерал, – командование армии Соединенных Штатов просит у вас извинения за все неприятности, причиненные вам во время выполнения проверочного задания…
Итак, перед вами плоский круглый серебряный поднос на серебряных же ногах, а на подносе две дюжины первосортных тихоокеанских устриц, лежащих на ложе из колотого льда, зеленой петрушки и морской травы. Если хотите удостовериться, что устрицы свежие, возьмите вилку и слегка уколите студенистую плоть – моллюск тотчас же сожмется на своей полураковине. Тогда выжимайте на несчастного несколько капель лимонного сока и жуйте его, жуйте, и челюсти ваши сведет от острейшего вкуса этой самой лучшей в мире еды. После этого опорожните наполовину бокал легкого, как солнечный свет, шабли. Словом, наслаждайтесь.
– Кажется, я побью сейчас рекорд Сэма Миллера! – объявил Лот. [88]
Джин и Лот вновь, как в прежние времена, сидели вдвоем за ресторанным столиком. На этот раз это был похожий на гигантское летающее блюдце вращающийся ресторан на вершине шестисотфутовой «Космической иглы» – гордости и символа Всемирной выставки в Сиэтле, прозванной местными патриотами «Эйфелевой башней Америки».
У посетителей этого ресторана обычно возникало чувство, сходное с чувством древних астрономов. Им казалось, что не они вращаются вокруг своей оси, а весь открытый на все стороны мир медленно поворачивается вокруг них, демонстрируя то лесистые и снежные вулканические отроги могучих Скалистых гор, то Тихий океан и небоскребы Сиэтла, ультрамодернистские павильоны выставки, ленту монорельсовой дороги, то одинокую на западной стороне гору Рэйнвер, сильно напоминавшую, по мнению Лота, знаменитую Юнгфрау. Но далеко не все посетители ресторана знали, что там, за горой Рэйнвер, за озерами с зелеными островами, расположен лагерь спецвойск США, а еще дальше – зловещий «Диснейленд» ЦРУ, несладкой памяти «Литл Раша» («Маленькая Россия»)…
88
Сэм прославился на всю Америку, в один присест слопав яичницу из 144 яиц, 48 пирожков и 200 устриц! (Прим. автора.)
Закатное солнце скользило по лицам. Лот, лицо которого было сейчас похоже по цвету на сосновую кору, задумчиво усмехаясь, смотрел вниз.
– Заштатный городок вдруг выбился в люди, – проговорил Лот. – Эта выставка, организованная в память Аляско-Юконской тихоокеанской выставки 1909 года; названа Всемирной. Всемирная выставка! Гости со всего мира: европейцы, африканцы, азиаты… Как эти сиэтлинцы будут жить, когда она закроется?
Он посмотрел на Джина. Тот безучастно поглощал устриц и старательно отводил глаза. Как вывести его из этого почти враждебного безразличия?
– Сто дней и сто ночей они мыли уши и чистили зубы, – улыбаясь, сказал Лот, – ждали приезда самого Кеннеди, но он не приехал.
– Что же ему помешало? – равнодушно спросил Джин.
– Кубинский кризис. К тому же Кэролайн [89] не посоветовала…
Шутка повисла в воздухе.
– Да что с тобой, старина?! – воскликнул Лот. – Не могу видеть, как твоя славная рожа превращается в каменного идола. Ты что, всерьез разозлен на меня?
– Перестань! – буркнул Джин.
89
Кэролайн – маленькая дочка президента Кеннеди. В определенных кругах США бытовали неуместные шутки относительно влияния Кэролайн на решения президента. (Прим. переводчиков.)