Джин Грин - Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014
Шрифт:
– Какие у вас последние анализы крови? Есть ли в крови изменения?
– Все в норме.
– Вы могли бы опознать Чердынцева? – неожиданно в лоб спросил Сергей Николаевич.
– Конечно. У меня память, как у слона.
– А что, у слонов хорошая память?
– Особенно на обиды… Однажды после выступления в цирке обидели слона… Простите, я вас не задержу рассказом?
– Если можно, лучше в следующий раз, я, к сожалению, сегодня очень занят. Так что же насчет нашего общего знакомого?
– Я сказал,
Рубинчика немного огорчила вежливая сдержанность собеседника.
– Давайте попытаемся, Марк Владимирович, еще раз восстановить подробный портрет вашего рижского знакомца.
– Он высокий. Так примерно метр девяносто. Светло-русые волосы, зачесанные на пробор… Серо-голубые глаза. Широкоплечий.
Сергей Николаевич, слушая, достал из пухлой коричневой папки какой-то отпечатанный на машинке листок и пробежал его глазами.
– Очень сильный, – продолжал Марк. – Он сказал, что тренируется ежедневно по системе «Атлас». Меня это, кстати, сразу же удивило… На скуле шрам…
«Малозаметный после пластической операции шрам ранения в автомобильной катастрофе», – прочел про себя Сергей Николаевич.
– На руке у него с тыльной стороны, – продолжал Марк, – между большим и указательным пальцем родинка.
– Родинка? – заинтересовался Сергей Николаевич.
– Он, кстати, сказал, что она у них фамильная, у отца была и у деда.
– Странно. Какого она цвета?
– Темно-коричневого.
– Вы могли бы его узнать в толпе?
– Сразу же.
– Хорошо, товарищ Рубинчик. Пока что у меня все… Прошу вас о нашем разговоре никому не говорить. Какие ваши ближайшие планы? В отпуск не собираетесь?
– Я его уже отгулял зимой.
– Тем лучше. Если вы нам понадобитесь, сообщим. Возражений нет? – Сергей Николаевич улыбнулся.
– Готов соответствовать, – напыжился Марк.
– До свидания!
Марк скис сразу же после того, как за ним закрылась дверь комитета. Возможно, сказалось нервное напряжение утра: первая операция, серьезный разговор в серьезном доме, перепады в настроении от зажатости к раскованности.
Он так до конца и не понял, кем был тот странный и страшный парень. Неужели шпион, диверсант? Тогда почему он его не убил?
Он мог бы пойти пообедать в «Арагви» – там и в июле всегда прохладно: подвал с мраморными стенами.
В «Арагви» шашлыки на ребрышках, цыплята табака, нежное сациви из кур или индейки в ореховом соусе, тонкий, лимонного цвета подогретый сыр сулгуни, розовая фасоль – лоби и множество восточных трав соусов, специй.
Он мог бы пойти обедать в кафе «Националь» стоило ему только показаться в дверях, и знакомый официант уже заказал бы для него отменную вырезку, поджарил бы из тонких ломтей хлеба тостики, а потом принес пахучий кофе с плотной светло-коричневой корочкой
Но он пошел обедать в «Берлин» – и не из-за карпов, плавающих до срока в бассейне, – укажи официанту любого, и он – твой, – не из-за зеркальных стен и зеркального потолка…
Он как-то был здесь с Тоней в шесть вечера. Это «ничейное» время, затишье перед вечерним приемом гостей. Тогда здесь было пусто, тихо.
Тоня отражалась во всех зеркалах, рядом в бассейне плескались карпы, официант дремал в углу. Даже длинный, просиженный, неудобный диван старомодно огороженной кабинки показался ему тогда воплощением уюта.
На этот раз в ресторане было много народу.
Едва он сел, как за его спиной послышался чей-то знакомый голос:
– «Ах, оставьте ненужные споры»… В горы нужно идти, в горы. Только там, на большой высоте…
Он сразу узнал, кому принадлежит эта фраза, и поэтому обернулся.
– Привет Рубинчику! – крикнул ему Вася.
– Привет Снежному Человеку. Здравствуйте, Инга.
Инга приветливо поздоровалась с ним.
– Вы одни? – спросила она.
– Как видите.
– Отставка? – с искренним сочувствием спросила Инга.
– Пока, слава богу, нет.
– Садись с нами, Марк! – пригласил его Вася. – Мы празднуем отпуск юного друга – гардемарина.
– Спасибо! Вы ведь уже пьете кофе.
– А может, все вместе махнем в Серебряный бор? – предложила Инга.
– Спасибо, я сегодня занят.
Она с сожалением развела руками и тут же «отключилась».
К нему подошел официант.
– К вам можно посадить человека?
– Пожалуйста.
– Что будем заказывать?
– Двести грамм «Юбилейной», натуральную селедочку, грибы есть?
– Маринованные.
– Не нужно…
– Огурцы, помидоры? – предложил официант.
– Натуральные.
– Заливную осетринку?
– Вареную с хреном. И карпа в сметане.
– Целого?
– Если он небольшой… И бутылку холодного боржоми…
Официант поправил на столе бокал, рюмочку, передвинул с места на место прибор, помахал белоснежной салфеткой по крахмальной скатерти и удалился.
Высокий плечистый человек с бритым черепом, в безукоризненно сшитом серо-голубом «тропикале» подошел к столу и в полупоклоне, наклонив вперед голову, по-немецки спросил:
– Не побеспокою?
– Пожалуйста, – сказал он.
Бритоголовый сел, положил ногу на ногу и на чудовищном русском языке непринужденно сделал заказ – коньяк, лимон, кофе.
После этого он с приветливым любопытством посмотрел на своего соседа. Сосед, видимо, пришелся ему по душе: молодой сероглазый парень с медицинским значком на лацкане пиджака.
– О, доктор?! – уважительно сказал бритоголовый.
– Да.
– Вундербар! – воскликнул бритоголовый. – А куда пропал кельнер?