Джокер и Палач
Шрифт:
«Еще бы тебе, чучелу, верить! — мысленно отозвался на его слова Енот. — Это после того, как ты кучу народу на тот свет отправил. Притом ни за что ни про что».
— Он может повести свою игру, — заключил Палач. — И неизвестно, на чьей стороне.
«На моей!» — чуть было не воскликнул Енот. Но вслух сформулировал свою мысль по-другому.
— Я уверен, что он не предаст меня, — сказал он. — Он никогда не предавал друзей!
— Охотно верю, что лично вас ваш друг, которому вы так доверяете, не предаст. Но он может предать дело спасения всей вашей цивилизации. И при
С десяток-другой секунд Палач молчал. Молчал и Енот.
— У меня есть деловое предложение к вам, — неожиданно произнес жутковатый партнер господина Челлини. — Можно и нужно продублировать ту работу, что вы поручили своему другу. Для этого есть прекрасная кандидатура.
— Это какая же? — удивился Енот.
— Ваш шеф, — охотно объяснил Палач.
— Ваш шеф, — пояснил Еноту Палач, — судя по всему, профессионал. И эмоции не собьют его с правильного пути. И, как профессионал, он сможет найти способ ознакомиться с бумагами Коннетабля Стрита. Возможно, это у него получится даже лучше и раньше, чем у Шаленого. А больше мне от него ничего и не надо. Я уверен, что смогу его убедить в том, что его интерес состоит в уничтожении такого опасного устройства, как Джокер.
— Вы собираетесь сами встретиться с ним? — поразился Енот.
— Почему вас это удивляет? — вопросом на вопрос ответил Палач. — Меня не так легко заманить в ловушку. Мои аргументы будут весьма убедительны. И наконец, если я даже буду пойман и лишен свободы для того, чтобы, скажем, изучить мое устройство, то я всегда могу саморазрушиться. Что, конечно, нежелательно с точки зрения выполнения мною моей задачи. Хотя цель-минимум будет достигнута. Вы будете уже предупреждены.
«Нет, в роботах всегда есть что-то героическое», — подумал Енот.
— Такое саморазрушение, — продолжил Палач, — может иметь весьма неприятные последствия для окружающих. Даже трагические, надо сказать, последствия. Поэтому вы поступите правильно, если объясните вашему шефу, что попытка обмануть меня или лишить меня свободы будет самой большой глупостью, которую он только способен совершить.
Енот почесал в затылке, пригладил волосы и откашлялся.
— Понимаете, — стал как можно доходчивее объяснять он, — мой шеф не сможет самостоятельно принять то решение, которого вы от него хотите. Его не погладят по головке за такую самодеятельность. Он просто обязан будет доложить о самом простейшем контакте с вами в более высокие инстанции. А высокие инстанции, скорее всего, захотят заполучить и Джокера, и вас в целях изучения... В лучшем случае — для переговоров. По крайней мере, очень сомнительно, что они дадут санкцию на сражения инопланетных роботов на планете, колонизированной людьми...
По всей видимости, такой ответ был заранее предусмотрен Палачом или его создателями.
— У вашего шефа есть два выхода из этой ситуации, — терпеливо парировал он слова господина Челлини. — Один — убедить свое руководство в том, что существует единственный вариант решения этой проблемы. Тот, с которым ознакомил вас я. Я готов предоставить для этого
— Бюрократия — это не разумное существо, — вздохнул Енот. — Это вообще не существо. Это механизм, который делает часто совсем не ту работу, которая от него требуется.
Палач улыбнулся.
— Ну вот, вы сами приходите к мысли о выходе номер два. Просто не надо вовлекать в игру столь несовершенный механизм. Ведь если вы заранее предположите, что рапорт «наверх» погубит все дело, это равносильно вредительству. Вашему шефу надо просто поступить как индивидуальное разумное существо, а не как шестеренка тупого механизма.
«Дожили, — подумал Енот. — Робот объясняет мне, человеку, что люди не должны быть шестеренками».
— То есть вы хотите сказать, — произнес он печально, — что мы должны никому «наверх» не сообщать о контактах с вами, да и о проблеме Джокера вообще?
— По крайней мере, — мягко произнес Палач, — вы можете подавать информацию наверх избирательно. Так, чтобы не оказаться связанными по рукам и ногам.
«Вот и вербуется та самая “пятая колонна”, — подумал Енот. — Надеюсь, что шеф не угодит в эту ловушку».
— Наш с вами разговор зашел в тупик, — устало констатировал он вслух. — Давайте остановимся на том, что я передам все то, что вы мне сказали, своему шефу. Дальнейшее будет зависеть только от него. Когда и где вы хотели бы назначить встречу с ним?
— Предоставляю этот выбор ему, — со всегдашним своим вежливым равнодушием ответил Палач. — Это должно быть место, исключающее присутствие посторонних. И исключающее всяческие ловушки. Вы можете просто связаться со мной по вашему мобильному блоку связи. Или по любому другому. Запомните номер. Иничего не записывайте:
Он продиктовал шесть цифр. Енот — повторил. И кисло улыбнулся.
— Вы, я вижу, обживаетесь здесь? — осведомился он. — Уже мобильником обзавелись...
— Я сам себе мобильник, — усмехнулся Палач.
— Какого черта он не трогает с места? — спросил толстяк. — Треплется со своим напарником. О чем, интересно?
Лопоухий зло зыркнул на него и, сказав в трубку: «Я понял вас, господин Себастьян, понял...», в бешенстве хватил трубкой о сиденье.
— Тебя, дурака, часто такие гениальные мысли посещают? — заорал он.
— К-какие? — недоуменно уставился на него толстяк.
— Да чтобы Мочильщик сам бы Челлини этим и занялся! Ты долго думал, пока до такого додумался?
Лопоухий, отдуваясь, откинулся на спинку сиденья.
— В общем, — угрюмо проговорил он, — меня Мочильщик полчаса крыл такими матюгами, — каких не за всякую жизнь и услышишь. В общем, в дерьме он нас обвалял. Из-за твоей гениальной идеи, кстати говоря. А под конец добавил, что если завтра же ковыряльника у него на руках не будет, то нам с каким-то Секачом дело иметь придется. Не знаю, кто это такой, но погонялово его мне совсем не понравилось...
— Ты не знаешь, кто такой Секач? — округлил глаза толстяк. — Ну ты даешь!