Джон Р.Р.Толкиен. Биография
Шрифт:
Толкиен по-прежнему получал много писем, но корреспонденцию сначала просматривали сотрудники издательства, так что теперь ему не приходилось отвечать на все до единого вопросы поклонников. Он не утратил интереса к проблемам экологии и, подобно многим пожилым людям, всё чаще возмущался переменами в окружающем мире, ибо полагал, что мир меняется далеко не к лучшему. Он отказался посещать свой любимый ресторан, когда к нему проложили новую дорогу, уничтожившую прекрасный уголок сельской природы. Особенно его вывело из себя известие о том, что одному судну на подводных крыльях, возившему пассажиров через Ла-Манш, без его разрешения дали имя «Тенегрив» — в честь коня Гэндальфа. А на обороте одного чека, адресованного в службу налогового управления, он написал: «На ‘Конкорд’ — ни пенни!».
А затем безмятежной борнмутской жизни внезапно пришёл конец. В 1971 году Эдит госпитализировали с приступом острого холецистита. Спустя несколько дней, 29 ноября, в возрасте восемьдесяти двух
Со смертью жены вся жизнь Толкиена снова изменилась — теперь уже в последний раз. Ещё несколько недель он провёл в Пуле, но лишь для того, чтобы привести в порядок все дела. Затем он пожил какое-то время с семьёй и старыми друзьями, постепенно, медленно примиряясь со своей утратой. Его сын Кристофер, в то время преподававший в Нью-Колледже, помог отцу получить просторную квартиру в доме №21 по Мёртон-стрит, принадлежавшую Мёртон-Колледжу. Здесь у Толкиена снова появился настоящий кабинет, и он перевёз сюда свою библиотеку. Плата за жильё была чисто номинальной; за квартирой ухаживал смотритель; в колледже Толкиену полагались бесплатные ланчи и ужины; телефон также был бесплатным; дом был обставлен антикварной мебелью, а в гостиной красовался огромный уилтонский ковёр.
Толкиену приятно было вернуться в Оксфорд и вновь войти в академическое сообщество на правах почётного члена колледжа. Но жизнь его текла одиноко, и временами он чувствовал себя глубоко несчастным. Он по-прежнему возвращался к своему великому труду, по-прежнему отвечал на письма поклонников, часто виделся с детьми и внуками, встречался с теми из друзей, кто ещё оставался в живых. Весной 1973 года Толкиена навестил Кристофер Уайзмен — его старый друг и товарищ по ЧКБО, и они долго предавались воспоминаниям о минувших годах. Кроме того, Толкиен вместе с сыном Джоном съездил в гости к своему брату Хилари, который ещё в тридцатые годы стал садоводом и до сих пор жил на ферме в Ившеме.
В последние годы Толкиена осыпали почестями как в научном мире, так и в мире литературы. Весной 1972 года на церемонии в Букингемском дворце ему вручили орден Британской империи II степени [177] , а тем же вечером Рейнер Анвин устроил в его честь банкет в клубе «Гаррик» в Мейфэре [178] . Множество почётных степеней Толкиен получил и от научного сообщества, но самой приятной для него наградой стало звание почётного доктора литературы, присуждённое ему на церемонии в стенах театра Шелдона — дома совета Оксфордского университета. Торжественную речь произнёс его старый друг и товарищ по клубу «Инклингов», Колин Харди, который к тому времени стал официальным оратором университета.
177
Орден, присуждаемый за выдающиеся заслуги перед Британской империей. — Прим. перев.
178
«Гаррик» — лондонский клуб актёров, писателей и журналистов, назван в честь знаменитого актёра XVIII в. Д. Гаррика. Мейфэр — фешенебельный район лондонского Вест-Энда. — Прим. перев.
Вот уже несколько лет здоровье Толкиена постепенно расстраивалось. Ещё в Пуле у него начались приступы артрита и воспаления мочевого пузыря, а с конца 1972 года его стало мучить несварение желудка. Он обратился к врачам, но рентген ничего не показал. 28 августа 1973 года Толкиен отправился в Борнмут, навестить своих приятелей, Дениса и Джослин Толхерстов. Миссис Толхерст отмечала свой день рождения, и Толкиен чувствовал себя неплохо и даже выпил немного шампанского. Но посреди ночи он проснулся от острого приступа, и рано утром его увезли в больницу. Только теперь обнаружилась острая язва желудка, которую не удалось выявить на рентгеновских снимках. Три дня спустя, воскресным утром 2 сентября 1973 года, профессор Дж.Р.Р. Толкиен скончался в возрасте восьмидесяти одного года.
Глава 14. Легенда жива
Вот что писал о «Властелине колец» в конце шестидесятых журналист Найджел Уолмсли:
«О популярности ‘Властелина колец’ следует судить в контексте размышлений о той группе читателей, которая прочно закрепила за ним репутацию бестселлера, — о молодых, разочарованных жизнью представителях индустриального среднего класса в странах Запада середины 60-х. Эта книга оказала огромное влияние на популярную субкультуру той эпохи и в коммерческом плане не уступала записям Боба Дилана».
Далее он заявил, что к 1968 году звезда Толкиена начала клониться к закату и что появились «…признаки, внешние показатели резкой перемены в культурных установках, которой предстояло положить конец этой кратковременной вспышке популярности. Толкиен утратил современное звучание» [179] .
Уолмсли оказался столь же дальновидным, как и те, кто в своё время утверждал,
179
Цит. по: Роберт Гиддингс (ред.). «Дж.Р.Р. Толкиен: ах, эти дальние края!» (Robert Giddings (editor). J.R.R. Tolkien: This Far Land. Vision and Barnes and Noble, London, 1983, pp. 82 – 83). — Прим. автора.
В данном случае ошибка вполне объяснима: журналисту показалось, что «Властелин колец» способен заинтересовать только людей определённого типа. Если бы эта книга и вправду привлекала только разочарованную западную молодёжь, то её по праву можно было бы счесть чем-то вроде модного аксессуара — объектом повального, но кратковременного увлечения. Но в действительности «Властелин колец» обладает притягательностью для широкого круга людей с самыми разнообразными культурными установками.
И всё же Уолмсли был не одинок (и уж, конечно, не оригинален) в своих заблуждениях. Ещё задолго до него, в 1961 году, журналист Филип Тойнби писал с неподдельной радостью, что толкиеновские «…ребяческие книжонки канули в милосердную Лету» [180] . А в дальнейшем книги Толкиена своей невероятной популярностью навлекли на себя целую лавину критических выпадов. «Толкиен — модный писатель» сменился на страницах газет и журналов «Толкиеном-расистом», «Толкиеном-сексистом» и «Толкиеном-фашистом». Критик Уолтер Шепс назвал мир Толкиена «патерналистским», а прочие принялись клеймить его как «реакционный» и даже, как это ни странно, «антиинтеллектуальный» [181] . Одни насмехались над «Властелином колец», именуя его «Винни-Пухом в позе эпоса» и «ответом волшебного царства Конану-варвару», другие отыскивали в нём непростительные недостатки, третьи и вовсе пытались сбросить его со счетов как безделицу [182] .
180
Цит. по: ‘Dissension among the Judges’, Philip Toynbee, Observer, 6 August 1961. — Прим. автора.
181
Walter Scheps, ‘The Fairy-tale Morality of The Lord of the Rings’, pp. 43 – 56 in Jarad Lodbell (editor). A Tolkien Compass, Open Court, La Salle, 1975. — Прим. автора.
182
Michael Moorcock, Wizardry and Wild Romance, Victor Gollancz, London, 1987, p. 125. John Goldthwaite, The Natural History of Make-Believe, OUP, 1996. — Прим. автора.
Поток критики такого рода не иссякал с момента первой публикации «Братства Кольца» в 1954 году, но в 1997-м, когда сотрудники книжного магазина «Уотерстоунз» провели опрос с целью установить самую популярную книгу двадцатого столетия, волна агрессивных нападок поднялась с новой силой.
Для многих результаты опроса обернулись потрясением. Из двадцати пяти тысяч англичан, принявших участие в опросе, более пяти тысяч отдали первое место «Властелину колец», оттеснившему таким образом оруэлловский «1984» на второе место. «Властелин колец» возглавил рейтинги в 104 из 105 филиалов «Уотерстоунз». Единственным исключением оказался один из филиалов в Уэльсе, где Толкиен уступил первое место джойсовскому «Улиссу». Литературный истеблишмент отреагировал немедленно — и язвительно до крайности.
Сьюзен Джеффрис из «Санди таймс» восприняла результаты опроса как личное оскорбление: «Чёрт побери! Неужели? — воскликнула она, услышав эту новость. — Ой-ё-ёй. Ой-ё-ёй. Ой-ё-ё-ё-ёй!!!». В ушах так и стоял фарфоровый звон: по всему Хэмпстеду [183] швыряли об пол чайные чашки.
«Я разбудила Боба Инглиса [коллегу-журналиста] посреди ночи, чтобы сказать ему, что читатели ‘Уотерстоунз’ и зрители четвёртого канала назвали ‘Властелина колец’ лучшей книгой столетия, — продолжала она, задыхаясь от ярости. — Точно так же, как Инглис, отреагировали по всей стране — в каждом доме, где собрались хотя бы один-два literati» [184] .
183
Хэмпстед — фешенебельный район Лондона. — Прим. перев.
184
Susan Jeffreys. Sunday Times, 26 January 1997. — Прим. автора.