Джони, о-е! Или назад в СССР-3!
Шрифт:
— Соляк, знатный, — кивая головой, проговорил Барыкин.
— А басуха? Откуда там басуха? — спросил Буйнов. — Фонограмма?
— Не совсем. Это так работает электронная драм машина. Она может выдавать сразу пять ритмических треков, набранных заранее. Я просто нажимаю вовремя кнопку на пульте, что на полу. Можно барабанную сбивку, запустить и она встанет в строчку. Вот, например…
Я сыграл рифы «Смог ин зе воте» и когда нажал на одну из кнопок на коробке, барабаны исполнили: «Та-да-да-да-та-да-дам!».
— А можно просто запустить бит песни, где эта сбивка присутствует заранее.
— Охренеть, —
— В принципе, если бой однообразный и повторяющийся, то да. Если нет, то можно разложить на несколько треков и включать их по очереди.
— Ты хочешь сказать, что барабаны хранятся в этой коробке? — спросил Слободкин, тыча пальцем в пол.
— Нет. Это только кнопка. Сама машинка вот, — я показал на небольшой ящичек. — Это драм машина.
— Слышал я про такие, — покивал головой ркуководитель группы.
— В синтезаторе тоже есть функция записи и ритмов. Он тоже выведен на эту ножную педаль.
Я снова нажал кнопки. Из колонок послышался ритм барабанов и проигрыш клавиш, я вступил гитарой, за мной вторила бас-гитара. Спев и сыграв один куплет того же самого «Тумана над водой», я остановился, выключив музыку.
— Э-э— … И зачем тогда тебе мы? На сцене постоять?
Я разулыбался.
— Думаю, что с вами музыка будет более живой. Да и… Я у вас чему-нибудь поучусь, вы у меня, глядишь и будет польза для обеих сторон. Для меня, для вас, для Франции, для России. Мир, дружба, жевачка, — сказал я по-русски.
Раздав партитуры всего предполагаемого и согласованного в Москонцерте репертуара, я оставил бобины с записью композиций и оставил музыкантов в покое на пару дней. Сам занялся заказом сценических костюмов, атрибутики, светового и звукового оборудования. Кое что делалось по моим чертежам и схемам, что-то закупалось готовое.
На третий день я ознакомил музыкантов с репетиционным планом и мы приступили к работе, начав с более сложных ритмически. Всего в нашем репертуаре значилось двенадцать песен. Все они были написаны зарубежными авторами про Советский Союз и исполнялись в разные временные периоды: какие-то во время холодной войны, какие-то во времена перестройки. Ни одна песня не была антисоветской, даже пресловутая «Moskou» группы «Чингис Хан» или «Распутин» группы «Бони-М». Да что там, песня из сериала про Джеймса Бонда «Из России с любовью» и та имела вполне приличный текст.
Мы с полковником специально подобрали английские песни об СССР, чтобы они «разлетелись» по миру в преддверии Московской Олимпиады и возбудили к ней интерес. Главное, что идея была поддержана не только руководством КГБ, а именно самим Юрием Владимировичем Андроповым, но и идеологическим отделом ЦК КПСС, которому сообщили о французском музыканте с коммунистическими взглядами, лояльно относящемся к Советскому Союзу. То есть, решение о моём участии в «раскрутке» СССР было согласоваванно на самом «верху».
Павла Слободкина моя музыка не вдохновила ожидаемо. Это было видно по его лицу. Было видно, что он, зная условия контракта, намеревается покинуть меня и, судя по всему, склоняет к этому самых нужных ему членов коллектива. Всех он забрать не мог по условиям контракта. Это только если мне никто не придутся по «душе» и я сам от них откажусь, то пришлют
Но я уже знал, кого оставлю, если они согласятся сами, и стал работать с выбранными мной кандидатами индивидуально, похваливая и обходя вниманием их ошибки. Как не странно, одной из выбранных мной оказалась Людмила Барыкина. Во-первых, она старалась, во-вторых, — она была чем-то похожа на афро-американку. По крайней мере — причёской, а-ля «чёрный одуванчик». Мне, почему-то, сразу захотелось ей отдать «Имеджин» Евы Касиди. Сразу чувствовалось, что певица склонна к блюзовому стилю исполнения. На финал концерта «Имеджин» подойдёт однозначно. Хотел её исполнить сам, но пусть эту жизнеутверждающую песню исполнит советская певица. Почему нет?
Однозначно оставался барабанщик Виталик Валитов. Он сразу мне понравился своим повышенным старанием. Если бы не старался, значит оставаться не хотел, я так мыслил. Поэтому на четвёртый вечер на ужине я придержал его за руку, когда он проходил мимо меня с бокалом какого-то коктейля и показал глазами «на выход». Выйдя из столовой, мы прошли в комнату для звукозаписи, где мы всегда репетировали. Закрыв за собой плотно дверь, я обернулся к Виталику и спросил:
— Скажи прямо, тебе нравится моя музыка.
Виталик молча закивал, потом добавил.
— Все песни отпадные. Даже старые аранжированы так, что стали лучше, чем были. Та же Битловская «Бэк ин зе ЮССА» звучит совсем по новому.
— Хотел предложить тебе Виталя поиграть со мной немного подольше наших гастролей. Паше моя музыка не интересна.
— Да! — отмахнулся барабанщик, — Ему никакая музыка не интересна, кроме своей.
— И это правильно! — перебил я. — Так ведёт себя любой создатель, которого интересуют только его творения. Меня, допустим, тоже не интересуют его песни, хотя некоторые из них не так уж и плохи. Но, на самом деле, большинство хороших песен написал не он, а Тухманов, Антонов и некоторые другие авторы. Так ведь?
Барабанщик кивнул, но вдруг у него округлились глаза.
— Э-э-э… Ты говоришь по-русски?
— Немного, — улыбнулся я.
— Э-э-э… Так мы, это, иногда, того…
— Поносили меня? Ничего страшного. Нужно знать о себе правду. Да, вы и не особо поносили меня. Только ты не говори никому, ладно?
— А переводчица, она из…
Я прикоснулся указательным пальцем к своим губам.
— Она знает. А больше ни кому. А то воды в рот наберут. Так ты как?
— Не знаю даже… «Весёлые ребята» — известная группа. Москонцерт всё-таки. Хорошие заработки. Да и подзаработать можно. Паша отпускает и по кабакам постучать, когда работы нет. А ты? О и сейчас говорит, что «надо сваливать». Я и думаю. Ему откажешь, потом не возьмёт обратно.
— У меня деньги есть. Пластинки вышли. Этот альбом на диске выпущу. Кстати с него в министерство культуры будет отстёгиваться маленькая копеечка. За ваше в нём участие. И-и-и… Хочу создать в Союзе музыкальный коллектив на постоянной основе. У меня есть песни и на русском языке. Ты видишь, у меня неплохо получается говорить. Могу поставить русские песни. Понравится — давай со мной.
— Да мне и твои английские нравятся. Такие у нас по Союзу пойдут, только шуба завернётся! Все кабаки возьмут в репертуар, если Министерство культуры пропустит.