Джони, о-е! Или назад в СССР-3!
Шрифт:
— Ага… Так вот… В Соединённых Штатах есть такой мерзавец… Сорос его фамилия, а зовут Джорж. Ага… Бизнес-магнат, да-а-а… Так вот, этот Джорж в следующем году создаст в «Штатах» несколько фондов «Открытое общество». Фонды станут оказывать финансовую поддержку группам граждан по всему миру с заявленной целью содействия правосудию, образованию, здравоохранению и независимым средствам массовой информации. Будет иметь множество филиалов в разных странах и регионах. В том числе и в СССР. Заявленные задачи, понятно, ложные. Истинные — переманивание научно-технических кадров, шпионская деятельность, создание
— Хорошо излагаешь! — оценил Андропов и, хмыкнув, спросил. — Готовился, что ли?
— Не без этого… Так вот. Открывая филиал нашего фонда в СССР, мы перехватываем у Сороса инициативу и делаем, ту же самую работу, только без негативных последствий для СССР. Мы сами будем давать гранты на научную деятельность, культурные проекты, медицину.
— Хм. Ты считаешь, Сорос — проект ЦРУ? — спросил Андропов.
— Однозначно. Об этом много информации в будущем.
— Тогда они тебя просто уберут. В смысле — ликвидируют.
— Не будет смысла. Я передам полномочия по управлению филиалом вашим людям. И сразу переведу большую часть средств фонда на Московские счета.
— У тебя сейчас сколько денег? — с интересом посмотрел на меня Андропов.
— Не так уж и много. Около десяти миллионов фунтов. Лет на десять хватит, а там видно будет, куда катится СССР.
— Всё так безнадёжно? — снова скривился Андропов.
— По моему — да. Не победить вам «пятую колонну». Там Яковлев, Калугин воду мутят. Слишком уж ваши ряды разобщены. Нет у вас того единства целей, которое есть у мирового масонства.
— Тебе известна цель, которую преследует мировое масонство? — усмехнувшись, спросил Андропов.
— Конечно. Подчинить мир, разрушив государственные суверенитеты, и получить полный контроль природных ресурсов и рынков сбыта.
— Хм! Лаконично и вполне полно. Удивительно чётко у тебя организован процесс мышления. Чувствуется инженерная логика, но ведь ты нигде ничему не учился. Британский колледж не всчёт. Как так?
— Сам в шоке, — усмехнулся я. — Чувствую себя словно в меня вселился чужой разум.
— Шизофрения?
— Не думаю. Это не раздвоение личности. Просто, словно меня напичкали знаниями и умениями. Причём, знания могут проявляться по требованию. Но знания не разносторонние и не всегда глубокие. Словно из публичного доступа. Как из сети интернет. Знаете, что это такое?
— Теперь знаю. И да. Твой куратор рассказывал про твои «видения». А идея с фондом хорошая. Мы организовали тебе встречи с Госконцертом. Теперь ещё организуем встречи с руководителями нашего «фонда мира» и с его учредителями. Там куча всяких комитетов. У нашего «Советского фонда мира» бюджет, конечно, побольше твоего, но и задачи помасштабнее. Но, возможно, некоторые точки соприкосновения вы найдёте. По крайней мере, бесполезными эти знакомства не будут.
— Тогда, мне бы желательно арендовать офис.
Юрий Владимирович улыбнулся.
— Чем тебе театр в МГУ не устраивает. Занимай кабинет директора. Пока гостиницу Космос не построят. Это примерно к середине семьдесят девятого. Думали то ты в неё въедешь, но… Хотя… Обживайся в МГУ без оглядки на «Космос». Музыкальная площадка там отличная и публика изголодавшаяся
— «Лилипутика»? — удивился я. — Какой нам «Лилипутик»? Нам ещё наш репертуар репетировать и репетировать. Кстати, хотел попросить разрешения остаться до середины ноября.
— Конечно оставайся. Тебе вообще пока не надо в Париж возвращаться. Там, когда узнают про твои дружеские инициативы в СССР, журналисты замучают. Папараци всякие, ЦРУ… До конца года побудешь в Москве. Репетируйте тут… Потом «Огонёк Голубой» с вами отснимут, концерты дадите. И… Есть мнение, что рок-клуб мы создадим не в Ленинграде, а в Москве. Сейчас подумалось, что на базе театра МГУ будет — самое то. Думаю, аудитории там для и для «Рок-клуба» и для дискуссионного вполне предостаточно. И режим пропускной, жёсткий. Лишние, хулиганы и другие подрывные элементы не проникнут. Ты же писал о беспорядках, вот мне и подумалось. С Виктором Васильевичем Гришиным поговорили… Это первый секретарь КПСС в Московском горкоме. Обещал тебе в помощь инструктора горкома комсомола направить. Культмассовика. Пусть организовывает диспуты, встречи.
— А можно двух?
— Да хоть пятерых. Твой бюджет. Вернее, — твоего фонда.
— Для дискуссий надо набрать профессионалов, например — журналистов-международников, политологов. Можно в печать давать отчёты о проведённых дискуссиях, с оценкой результата дискуссии.
— Где же ты оппонентов найдёшь? — усмехнулся Андропов.
— Подготовим. У вас диссиденты есть?
— Диссиденты всегда есть.
— Начнём не с политики, а с экономики. Поднимим социальные вопросы: пьянство, наркоманию.
— Во-о-о-т. Там и поднимете тему Вудстокского рок-фестиваля.
— Эх, найти бы кого-нибудь из наших, кто был там… Или не наших. Может американских журналистов? Из коммунистов или просто лояльных Союзу. А? Пусть расскажут о жизни в США!
— Хм! Интересная мысль! Я подумаю! Можно из МГИМО выпускников к вам отправить.
— Правильно. А мы им вопросы позадаём. Кстати, полномочного представителя СССР в ООН Аркадия Шевченко[1] взяли?
— Взяли, — вздохнул Андропов, — С поличным взяли! Твой куратор и взял. Прямо в Нью-Йорке. Покололся, гад, там же. С семьдесят пятого года на США работал, стервец. Правда мы его уже с семьдесят шестого вели… Близкий друг Анатолия Громыко, кстати… Да-а-а…
— Сына министра иностранных дел? — удивился я. — Охренеть! И чего ему не хватало?
— В чистосердечном признании написал, что 'приобщившись к номенклатуре в 1973 г., он возненавидел режим, который действовал не в интересах народа, а лишь узкой группы партийной элиты. Стремиться к новым благам становилось скучно. Надеяться, что, поднявшись еще выше, я смогу сделать что-нибудь полезное, было бессмысленным. Перспектива жить внутренним диссидентом, внешне сохраняя все признаки послушного бюрократа, была ужасна. В будущем меня ожидала борьба с прочими членами элиты за большой кусок пирога и беспрестанная партийная возня. Приблизившись к вершине успеха и влияния, я обнаружил там пустыню".