Джони, о-е! Или назад в СССР-3!
Шрифт:
На удивление я был бодр. Пиво никак не отразилось на моём лице, которое я, как только поднял голову с диванного подлокотника, сразу увидел в большом зеркале. Видимо директор был женщиной, — подумал я. — Или что-то типа этого… Кхе-кхе…
«Кхе-кхе» я уже сказал вслух, поднял трубку с аппарата и приложил к уху.
— Слушаю! — сказал я.
— Товарищ Делаваль, здравствуйте. Это приёмная ректора Московского Государственного Университета.
Девушка, произносила слова раздельно и получалось именно с большой буквы.
— Очень хорошо! И?
— Э-э-э…
Девушка «зависла».
—
— Анатолий Алексеевич хотел бы встретиться с вами, товарищ Делаваль.
— Конечно-конечно, — так же нежно произнёс я, добавляя французский акцент. — А правильно понимаю, что Анатолий Алексеевич — это ректор Московского Государственного Университета.
Я так же выделил каждое слово в названии ВУЗа.
— Правильно поняли. Когда вам будет удобно?
Мне вдруг показалось, что в трубке, кроме девичьего взволнованного, присутствует и тяжёлое мужское дыхание. Поняв, что это точно не «гэбня», я улыбнулся.
— Тогда, когда удобно Анатолию Алексеевичу.
— Прекрасно! Тогда можно сейчас. Вы же у себя в Театре?
— Да. Я в театре, — подтвердил я, не став ерничать, типа: «а куда вы звоните?»
— Знаете где кабинет?
Я знал где кабинет ещё по своей прошлой жизни.
— Найду.
— Ждём.
Я поднялся с дивана и прокрался в большой зал, где переоделся в тёмно-синий классический костюм, белую рубашку с тёмно-бордовым галстуком «хэнд мэйд», темно-синие Германские туфли «Саламандер» и носки той же фирмы. Взял фирменый бумажный пакет какого-то Французского бутика с заготовленным подарком, надел классическое тёмно-бордовое пальто с синим шёлковым шарфом, такого же цвета шляпу и отправился в резиденцию руководителя МГУ.
Встретившаяся мне по пути директор Дворца культуры так и осталась стоять с раскрытым ртом. Я, понимая, её состояние, только приветливо улыбнулся.
— Ничего, привыкнут, — подумал и вздохнул я, отметив, каким взглядом она проводила мой пакет с фирменой французской надписью. Да-а-а… Ну, ничего-ничего. Пройдёт.
Сдав на вахте ключ обомлевшей от моего вида вахтёрше, широко шагая по асфальтовым дорожкам, отправился в административный корпус. Пройдя с помоьщю пропуска вахту, поднялся на лифте на десятыый этаж и нашёл приёмную ректора. Вошёл. Встретился взглядом с глазами секретаря, миловидной брюнетки лет тридцати с коротким «каре» на голове.
— Здравствуйте! Я Пьер Делаваль.
— О! Очень приятно! — сказала она.
— А так? — спросил я, вытаскивая и кладя на стол блок американской фруктовой жевательной резинки.
— Так ещё приятнее, — сказала с широкой улыбкой девушка. — Раздевайтесь.
— Прямо тут? — удивлённо глядя на неё, спросил я.
— Можете пока снять только пальто, — поддержала мою шутку она. — Анатолий Алексеевич не любит экстравагантных артистов. Так театр и разогнал.
— Понятно. Спасибо за подсказку. Буду вести себя осторожнее.
— Вы весёый! — сказала девушка и постучала в дверь кабинета ректора. — Анатолий Алексеевич? Товарищ Делаваль пришёл.
— Пусть заходит, — буркнули из глубины кабинета.
Я вошёл. Ректором оказался мужчина возрастом чуть за пятьдесят, с высоким лбом, седыми
— Да-а-а, — подумалось, — такой точно не любит шутить.
На нём был надет костюм-тройка на лацкане которого был приколот какой-то маленький крулый значок с непонятнымы мне символами.
— Здравствуйте, Анатолий Алексеевич, — поздоровался я первым.
— Здравствуйте, товарищ Делаваль.
Ректор встал из своего кресла и мы пожали руки.
— Странно, почему они меня называют «товарищем»? В компартию Франции я не вступил. А может тоже меня «вступили» без моего согласия. Или сразу в КПСС? С них станется! — подумал я.
— Присаживайтесь. Вы очень молоды. Не страшно ввязываться в такую, э-э-э, в такое противостояние с западом?
— Какое противостояние? — удивился я с «одесской» интонацией.
— У вас хороший русский язык.
— Много упражнялся. Так какое противостояние.
— Ну, как же. Против СССР давно существуют санкции, железный занавес, так сказать. Ограничение в продажах оборудования, например. Мы не можем купить компьютеры, а вы их нам просто дарите, говорят? Или меня ввели в заблуждение?
— Молодец мужик! — восхитился я. — Сразу меня за яйца схватил.
— Леночка, нам кофе пожалуйста. Вам с молоком или чёрный?
— Только молотый, если есть, заварите пожалуйста и чёрный, конечно, — попросил я, не стесняясь привередничать. — Противостояние, говорите? Может быть… Но я частное лицо. Это моё дело, как тратить мои деньги. Я художник, музыкант, у меня неплохое наследство. Добрые люди переводят деньги на бобрые дела. Почему бы не помочь государству, заботящемуся о своих гражданах. Во Франции тоже была своя революция. Но мы не будем пока о моих мотивах. Я, в первую очередь, захотел помочь вашим музыкантам. Потом подумал, что без компьютара мне у вас будет скучно. Я уже успел привыкнуть к нему, к Британской библиотеке, откуда можно скачивать книги. Придумал сделать локальную сеть у вас и связать её с глобальной сетью. Я веду свой дискуссионный блог. Можно сделать такую же площадку у вас.
— Сколько компьтеров вы хотите нам подарить? — спросил ректор в лоб.
— Молодец, мужик! — ещё раз похвалил его я мысленно.
— Сколько надо будет, для того чтобы организовать коммуникативную логальную сеть и учебный процесс, столько и поставим. На каждый рабочий стол и для учебного процесса. У каждого студента-кибернетика на столе должен стоять персональный компьютер, который должен мочь связываться с Ленинградской Академсетью.
— Это несколько тысяч единиц, — настороженно прищурясь сказал ректор. — Большие деньги.
— Да. Думаю на всё про всё уйдёт миллионов десять фунтов стерлингов.
Секретарша принесла кофе.
— Может коньяк? — спросил академик.
— Не отказался бы. Кстати и вам коньяк.
Я поднял пакет с пола с коробкой «Курвуазье» про который забыл, продемонстрировал коробку и передал пакет ректору.
— Благодарю. За такие подарки мы должны вас на руках носить… Я не про «Курвуазье», конечно.
— Я не за этим приехал, Анатолий Алексеевич. Я за справедливость. А её в мире нет. Вот и пробую создать баланс.