Джони, оу-е! Или назад в СССР
Шрифт:
— Покажи орган, если не шутишь.
— Ладно, — снизошёл я. — Внимайте.
Я переключил тумблер и провёл медиатором по струнам. Динамик колонки выдал звук органа. Пальцы пробежали по струнам, и зазвучала органная мелодия из «чайлд ин тайм[3]».
— Офигеть! Никогда не слышал, чтобы гитара играла, как орган. Будешь у нас за органиста, — сказал Виктор.
— А я? — дрожащим голосом спросил клавишник.
Виктор махнул на него рукой.
— Сиди, кто тебя гонит с твоими клавишами?
—
— И, кроме органных звуков, играет, как обычная электрогитара.
— Ну, вот. Не ссы, Сашок, не выгоним. А ну, сыграй органную партию твоей… Как ты песню назвал?
— Замок короля. Темпл оф зе кинг.
— Клёвое название! Наиграй, а…
— Я же говорю, что нет там особой органной партии.
— Ну, тогда мы её сыграем на вечере?
— Давайте сыграем, — пожал я плечами. — У меня ещё пара песен-баллад есть. Но вы их за это время не выучите. Я могу сам наиграть. На танцах в «Большом» прокатывало.
— Ты что их музыкантам в «Большой» отдал и они их играли? — раскрыл глаза Попов. — Там у них Гутман гитарист был. Ушёл этим летом. Свою группу собрал. Хорошо играет!
— Я вместо него играл, пока они себе гитариста другого не нашли.
— Пи*дишь?!
— Виктор!
— Иди, нахер! Не видишь, мужики разговаривают.
— Ха! Мужики! Он в шестом классе! Ему тринадцать лет!
— Двенадцать.
— Во-во! А ты с ним по-мужицки разговариваешь.
— У меня, кстати, есть английская песня для певицы. Как раз под твой бархатистый тембр, Лера.
— Что за песня? Медляк?
Я показал пальцами, что-то неопределённое.
— Вообще-то сто двадцать ударов в минуту.
— Сто двадцать ударов в минуту? Это, что же за тема такая? Как под такое танцевать?
— А как вы под «Наш паровоз вперёд летит» танцуете?
— Мы не играем «Паровоз», — надул губы Попов.
— Ну, тогда песню «Мой адрес — Советский Союз» играете, поёте и под неё народ танцует, да? Или «Увезу тебя я в тундру»? Да?
— Да. Танцует народ под такую лабуду, — вздохнул Попов. — Нет же песен нормальных. В смысле — танцевальных. Сам же знаешь.
Я знал. Как мне не знать, если я вырос в этом? С середины семидесятых хоть что-то похожее на танцевальные песни появится, а пока — только марши.
— Надо спасать Россию, — подумал я. — Э-э-э… В смысле СССР.
— Я спасу вас. Есть тема одна. Про лилипута. Вы же к новому году готовите программу? Вот эта песня и прокатит! Она весёлая. Вокруг ёлки можно прыгать. Тоже на сто двадцать ударов в минуту. Сыграть?
— Давай.
Я переключил тембра, заиграл Малежевского «Лилипутика»[4] и спел.
— Тупая песня, — скривился Попов.
— Не тупее «оленей
— А мне понравилась. Я спою её. А он, если ты не хочешь, сыграет, — Лера ткнула в меня пальцем.
— Тут музыки много не надо. Барабаны — основа. И под них прыгать уже можно. Немного гитары и вашего «органа». Как раз его писк в тему.
— Ты как, отстучишь в таком темпе? — Спросил Виктор барабанщика. — Не собьёшься?
Андрей пожал плечами.
— Что тут стучать? — усмехнулся я. — Малый, хет и бочка.
— Покажи, — скептически ухмыльнулся барабанщик.
— Слазь с трона, — показал головой я. — На, подержи.
Я передал свой инструмент обалдевшему от оказанного ему «высокого доверия» Попову и взошёл на сцену, имевшую место в нашем спортзале. Андрей-барабанщик, продолжая недоверчиво улыбаться, поднялся с деревянной табуретки.
— Дрова[5] давай! — потребовал я. — Что я тебе, грузин, что ли пальцами барабанить. Да и «не лезгинка у нас, а твист».
— Шучу, — тут же вставил я, увидев недоумение на лице Попова. Правой ногой я несколько раз нажал на педаль, добившись «буханья» с темпом сто двадцать, и ударил правой палкой в «хет» с темпом двести сорок, а левой палкой в малый барабан с темпом тоже сто двадцать ударов в минуту. А голосом пропел:
— Туру-ту-ту, туру-ту-ту, туру-ту-ту…
Мои «турутуту» подхватил своей «ионикой» клавишник, а басист затумкал: 'тум, тум, тум, тум.
Почувствовав музыку я снова начал рассказывать про лилипута.
— Лилипучий лилипутик леденец лизал лиловый. Кисло-сладкий сладко-кислый, в общем очень леденцовый…
Второй припев пели вместе с Лерой, которая вдруг начала прыгать по сцене, как заяц и почему-то делая «заячьи» уши. Попов тоже не удержался и, включив мою гитару, попробовал сымитировать мою гитарную партию. Барабанщик взял гитару Попова и тоже что-то ковырял на ней, бродя пальцами по гамме.
Я пропел песню до конца. Повторов в песне было так много, что конце концов про лилипутика пели уже все участники ансамбля. Даже Славка залез на сцену, что-то орал и приплясывал вместе с Лерой, держась с ней за руки.
— Отпадно, — проговорила Лера, отдыхиваясь. — Ещё пару таких песен и народ будет валяться без ног.
— Их есть у меня, — подумал я. — Но, ребятки, не торопите события.
— Сейчас уже надо думать о выпускном вечере. Поздно вы стали готовиться к новогоднему. Сколько у вас отрепетированных песен?
Попов покраснел.
— Штук десять.
— Я скривился. Это на один час танцев. А ещё час? С медляками проще. Их у меня достаточно и их можно играть в упрощённой форме. Пара гитар и бас с барабанами.