Джордано Бруно и генезис классической науки
Шрифт:
Только итальянская революция 1848 г. открыла доступ некоторым историкам к венецианским архивам. Во время краткого существования республики видный палеограф Цезарь Фукар получил из архива венецианского Совета мудрых ряд документов, и в том числе материалы процесса Бруно.
Летом 1849 г. Римская республика пала и Венецию наводнили австро-франко-испанские солдаты. Фукар вынужден был вернуть документы, но он снял с них копии. Эти копии он передал в 1862 г. биографу Бруно Доменико Берти. В 1868 г. появилась книга Берти "Жизнь Дж. Бруно Ноланца" 2, в которой были опубликованы материалы Венецианского процесса Бруно. Протоколы {72} допросов
Вернемся к начальным событиям венецианской трагедии. Заперев Бруно у себя в доме, Мочениго явился к венецианскому инквизитору Габриэле Салюцци, который немедленно принял меры, чтобы узаконить поступок Мочениго. По-видимому, официальная процедура, необходимая для заключения в тюрьму, еще не была подготовлена, и полицейский чин, посланный Салюцци, просто перевел Бруно с чердака в подвал дома Мочениго 4. Тем самым действия Мочениго получили официальную санкцию. Но для ареста по подозрению нужен был донос, и Мочениго принялся его составлять в тот же день. Его первый донос датирован 23 мая и гласит следующее:
"Я, Джованни Мочениго, сын светлейшего Марко Антонио, доношу, по долгу совести и по приказанию духовника, о том, что много раз слышал от Джордано Бруно Ноланца, когда беседовал с ним в своем доме, что, когда католики говорят, будто хлеб пресуществляется в тело, то это - великая нелепость; что он - враг обедни, что ему не нравится никакая религия; что Христос был обманщиком и совершал обманы для совращения народа и поэтому легко мог предвидеть, что будет повешен; что он не видит различия лиц в божестве, и это означало бы несовершенство бога; что мир вечен и существуют бесконечные миры, что Христос совершал мнимые чудеса и был магом, как и апостолы, и что у него самого хватило бы духа сделать то же самое и даже гораздо больше, чем они; что Христос умирал не по доброй воле и насколько мог старался избежать смерти; возмездия за грехи не существует; что души, сотворенные природой, переходят из одного живого существа в другое; что, подобно тому как рождаются в разврате животные, таким же образом рождаются и люди.
Он рассказывал о своем намерении стать основателем новой секты под названием "новая философия". Он говорил, что дева не могла родить и что наша католическая вера преисполнена кощунствами против величия Божия; надо прекратить богословские препирательства и отнять доходы у монахов, ибо они позорят мир; что все они - {73} ослы; что все наши мнения являются учением ослов; что у нас нет доказательств, имеет ли наша вера заслуги перед богом; что для добродетельной жизни совершенно достаточно не делать другим того, чего не желаешь себе самому.., что он удивляется, как бог терпит столько ересей католиков.
Он сообщил, что уже раньше был обвинен инквизицией в Риме по 130 пунктам и, если бы не скрылся, был бы схвачен.
Сперва я намеревался учиться у него, как уже докладывал устно, не подозревая, какой это преступник. Я брал на заметку все его взгляды, чтобы сделать донос вашему преосвященству, но опасался, чтобы он не уехал, как он собирался сделать. Поэтому я запер его в комнате, чтобы задержать, и так как считаю его одержимым демонами, то прошу поскорее принять против него меры" 5.
Написав донос, Мочениго на следующий день доставил его инквизитору Салюцци. Это было основанием для начала судебного процесса, и Салюцци немедленно составил представление в церковный суд. 25 мая 1592 г. Мочениго передал второй донос. С ним вместе он доставил все имущество Бруно, книги, рукописи, личные вещи и деньги.
Через два дня после заключения Бруно в тюрьму, 26 мая 1592 г., состоялось первое заседание трибунала. Председательствовал сенатор Фускари. Членами суда были: патриарх Венеции как представитель венецианского церковного управления, апостолический нунций, представлявший папский престол и ведущий допрос венецианский инквизитор.
Каждый из членов суда имел своего чиновника, участвовавшего в заседании, но не имевшего решающего голоса, - аудитора нунция, викария патриарха и комиссария святого судилища, назначаемого инквизитором. В протоколе этого заседания говорится:
"Был введен человек среднего роста, с каштановой бородой, на вид лет сорока. Ему предложено принести присягу. Он поклялся, возложив руки на Евангелие" 6.
Дальше приводятся показания Бруно - рассказ о знакомстве с Мочениго и подробности насильственного заключения во дворце последнего. Затем записана со слов Бруно его биография 7. После этого Бруно в течение {74} нескольких дней не вызывали на допрос. В это время Мочениго составил еще один донос:
"Так как мне приказано вашим преосвященством внимательно обдумать и припомнить все, что приходилось слышать от Джордано Бруно, противного нашей католической вере, то я припомнил слышанное от него кроме уже донесенного мною письменно вашему преосвященству, что образ действий церквей в настоящее время иной, чем тот, какой был в обычае у апостолов, ибо они обращали народы проповедью и примерами доброй жизни, а в настоящее время тех, кто не желает быть католиком, подвергают пыткам и казням, потому что ныне воздействуют насилием, а не любовью, и такое состояние мира не может более продолжаться, так как процветает невежество и нет ни одной хорошей религии; что католическая вера нравится ему больше других, но и она нуждается в крупном преобразовании; что долго это продолжаться не может и скоро мир увидит всеобщее преобразование, ибо совершенно невозможно, чтобы такая испорченность могла долее существовать; что он ожидает великих деяний от короля Наваррского и потому намерен поторопить его явить свету свои замыслы.
Он говорил также, что не знает времени, когда процветало бы большее невежество в мире, чем теперь; что некоторые хвастают, будто обладают большей мудростью, чем на деле у них имеется, так как уверяют, будто знают то, чего сами не понимают, например, что бог един и вместе с тем троичен, а это - нелепость, невежество и величайшее кощунство против величия господа.
Я приказывал ему замолчать и учить лишь тому, чему он обязан учить, ибо я - католик, а он - хуже лютеранина, и я не могу вынести этого. Он же сказал:
– О, вы сами увидите, далеко ли уйдете с вашей верой!
Затем он со смехом заявил:
– Ждите суда, когда все воскреснут, и тогда получите награду за свои добродетели.
В другой раз он сказал, что не понимает, как эта республика, которую он считает самой мудрой, попускает, чтобы монахи владели такими богатствами. Надо поступить, как во Франции, где доходами монастырей пользуются дворяне, а монахи питаются жалкой похлебкой, и это очень хорошо, ибо те, кто ныне поступает в монахи, {75} сплошь ослы, и позволять им пользоваться такими благами - величайший грех..." 8