Эдик. Путешествие в мир детского писателя Эдуарда Успенского
Шрифт:
Что же Успенский сделал в книжке про Гену неправильно? Кроме того, что по-настоящему умел писать, еще и то, что писал о вещах, о которых даже во «взрослой» литературе говорили не часто.
Как, например, об уже упомянутом детском одиночестве, не говоря уже о нелепостях бюрократии.
Детском? Гена и Чебурашка были игрушками, хотя и ожившими в сказке. Игрушки могут прекрасно находиться и в одиночестве, не требуя никаких забот и ухода. И тем не менее именно с этими игрушками читатели себя отождествляли. А в книге есть и «взаправдашние» дети, как, например, находчивая Галя (в финском переводе Улла) и шалопай Дима. Не говоря уже об отлично успевающей в школе Марусе, может быть, самой проблемной из них. Как даже «хороший» ребенок может быть одиноким,
Для государства такой ребенок — проблема. Стадная посредственность отдает предпочтение себе подобным. Талантов при этом чуждаются. Хотя именно они были бы для государства нужны.
Опять-таки: эта тенденция не зависит от общественного строя.
Хуже всего, пожалуй, то, что каждый читатель, особенно взрослый, сразу узнавал типажи книги — их реальные прообразы и модели имелись во всех школах по всему Советскому Союзу. Как писал Виктор Бондаренко в своем эссе об Успенском в конце 1980-х годов:
«Когда в семье раньше было несколько детей, ребенок не был одинок. Сейчас двое детей уже редкость, чаще всего ребенок только один. Родители на работе, они отбывают свою тяжелую долю. Нет ни брата, ни сестры. И отсюда возрастающая потребность сбежать в Простоквашино. Ребенок зачастую более одинок, чем его родители. И такому ребенку становятся близкими и Чебурашка, и Дядя Федор, и даже кот Матроскин. Такому ребенку не нравится его одиночество, и он ищет друзей хотя бы в книгах или мультфильмах».
Бондаренко говорит об одиночестве и хочет обратить внимание на этот вопрос; хочет, чтобы существование проблемы, наконец, признали. До Бондаренко появлялось много отзывов, которые отнюдь не были положительными, наоборот. Как будто У сиенский, говоря о тех или иных проблемах, был виноват в самом их существовании. И от этого начинались писательские трудности.
Что это некий Успенский вбил себе в голову? Одинокие дети? Нет-нет! Ведь у всех детей в этой стране есть друг… Коллектив каждому предоставляет защиту… Родители ходят на работу, потому что это их общественный долг, а о детях заботятся и воспитывают их коммунистами великая отчизна, детские сады и школы. В советской стране каждый имеет товарища, а идеология обязывает только вместе добиваться чего-то реального. Государство воспитывало детей в духе коллективизма прямо с колыбели. А тут в маленькой детской книжке было сразу двое одиноких детей. И что еще хуже, эти дети, похоже, справлялись в одиночку. Ни у Гены, ни и Чебурашки не было папы, не говоря уж о маме; о родителях в книжке вообще не говорится ни слова.
Это считалось тогда, возможно, самым серьезным недостатком. Чтобы ребенок мог быть одиноким и свободным?! Не годится. В каждой советской детской книге должен был присутствовать воспитательный аспект, почти все детские книги окрашивал поучительный тон. Действительно, как получилось, что странные и трогательные одиночки Чебурашка и Гена смогли, словно бы незаметно, вырасти в Советском Союзе в героев мира детей — и прежде всего исключительно на собственных условиях.
Тот факт, что Успенский и сам искал в книге товарищей, подходящих для его одиноких персонажей, причем, подходящих конкретно для них, то есть создал сообщество одиноких, которое может устранить проблему, — это осталось как-то совершенно незамеченным.
Ситуацию начали рассматривать публично. На повестке дня встал вопрос: «Кто усыновит Чебурашку?» Его задал почти сразу после выхода книги в 1966 году товарищ Машовец, тогдашний «известный журналист и патриот», как отрекомендовал мне его Успенский. Смысл выступления этого известного журналиста и патриота сводился к выводу: существа, вроде Чебурашки, совсем не нужны советским детям.
Финское издательство «Kansankulttuuri» опубликовало в 1975 году ортодоксальное произведение «Дневной уход за детьми (воспитание в дошкольных учреждениях) в Советском Союзе», в котором содержатся два официальных доклада о воспитании детей, составленных самой империей. Одна выдержка из этой «литургии» в переводе на финский Мирьи Руонаниеми здесь будет уместна. Мне особенно нравится то, как ребенка приучали к почитанию авторитетов и к обожанию армии. И то, чего стремились достичь детскими играми в Советском Союзе:
«Велика роль игры
— в воспитании этических чувств и манер;
— в развитии черт коллективизма;
— в формировании понятий о добре и зле;
— в выстраивании волевых качеств характера;
— в подготовке ребенка к труду».
Даже труд ребенка — это игра А будет ли его труд игрой? Игра — это также, и прежде всего, инстинктивное, самопроизвольное и радостное событие. Персонажи-животные в произведении Эдуарда делают почти все перечисленное в списке, но власти, тем не менее, не могут их одобрить. Ведь Генин коллектив играет иначе: свободно и без авторитетов, без подчеркнутого почтения к обществу, взрослым и его бюрократам. Что невозможно. Примечательно, кстати, что поскольку к произведению «Дневной уход за детьми» составлены списки книг для разных возрастов, в каждой категории встречается произведение нашего старого знакомого Сергея Михалкова.
Бондаренко ответил Машовцу и всем остальным озабоченным «усыновлением», правда, лишь двадцать лет спустя, задав контрвопрос: «А кто усыновит те сотни тысяч детей, чьи родители неизвестно где? Машовец не хочет признать истинность Чебурашки. А Эдуард Успенский осознал проблему и показал ее через героя книги, героя, имеющего соответствия в реальности.
Чебурашка объединяет одиноких и неприкаянных современных детей. Поэтому его полюбили».
Чебурашка — сирота, Чебурашка неуклюжий, он не находит себе места, помыкаем волей других (участь каждого ребенка), но и он способен на добрые поступки, у него тоже есть и своя воля, и свои мечты. Когда Дом дружбы построен, дети и игрушки сами создают сообщество, в котором есть настоящая дружба и настоящая жизнь. Они являются самостоятельными личностями, принявшими ответственность за самих себя: так происходит даже с самым беспомощным и больше всех нуждающимся в нежности и защите — с самим Чебурашкой. Если взрослый не помогает ребенку, детям самим приходится помогать себе. Это произведение Успенского показывает своим читателям: благодаря друзьям и товарищам это возможно. Таким образом в этой книжке присутствует замечательно ясный и положительный урок, хотя и не согласующийся с «правильными» назиданиями своего времени…
Гнев и нападки бюрократов не помогли. Гена и Чебурашка остались жить именно потому, что маленькие читатели были инстинктивно на их стороне, признали их, отождествляли себя с ними. Другого не нужно. Когда так происходит, воображаемое становится реальностью. Такую истину уже никакой запрет не сможет опровергнуть.
Следующий бестселлер Успенского «Дядя Федор, пес и кот» вышел восемь лет спустя, в 1974 году. Он не сразу возымел успех, как и книжка про Гену, но постепенно Дядя Федор превзошел даже Гену и по тиражам, и по популярности. На самом деле и это произведение обращается к той же теме и проблеме — к одиночеству ребенка, но начинается с совершенно иной ситуации: с противоречия, возникающего между ребенком и его родителями.
Дядю Федора не нужно усыновлять, у него уже есть семья, которая сразу представлена читателям. Проблема, поставленная произведением, и решение этой проблемы тоже не такие, как в «Крокодиле Гене». Одно лишь строительство Дома друзей посреди города и наличие знакомых людей этому мальчику никак не помогло бы. Он хочет изменить условия в своем доме, чтобы жить изо дня в день в соответствии со своими мечтами.
Когда это не удается, приходится действовать иначе. И мальчик приступает.
В начале книги читатель даже не догадывается, какое путешествие его ожидает. Дядя Федор — серьезный мальчуган, который научился читать уже в четыре года, а теперь, шестилетний, заботится о себе, умеет даже варить суп. Эта самостоятельность импонирует родителям.