Единственная для бандита

Стар Дана

Сергею спасибо, что он меня терпит и искренне любит такой, какая я есть. Я живу самой обычной жизнью. Наверное, другие скажут, что я живу скучно. Даже в интимной жизни у нас всё тихо и гладко, без взрыва, но тепло и искренне. Мне нравится, что я могу ходить перед Серёжей в обычных трусиках, которые не всегда подходят под бюстгальтер. Я не ношу развратного белья, не даю поиметь себя в попку. Кажется, он и не просил, а я не такая развратная, чтобы самой намекать на такие грязные шалости. Минет делаю, но изредка, как умею. Можно даже сказать, что я придерживаюсь строгой классики. Чаще всего Серёжа забирается на меня сверху, иногда он берёт меня, пристроившись со спины, лёжа на боку. Очень редко я скачу на его жилистых бёдрах. Вот, пожалуй, и всё…

Надо бы

как-нибудь разнообразить нашу повседневность. Остаётся только найти время, да сил побольше. Работа так сильно изматывает, какое может быть желание, после такого бешеного ритма жизни?

Хорошо, что я начала об этом задумываться. Буду стараться. С первой же зарплаты куплю сексуальные чулки и какой-нибудь соблазнительный комплект белья, как у девушек со страниц журнала для мужчин. Наряжусь и отблагодарю любимого за то, что он помог мне с работой. Думаю, Серёжка оценит.

Мои волосы, длиной до лопаток, сейчас собраны в конский хвост. Я ношу строгие юбки чуть ниже колен, блузки, которые застёгиваю до самого горла, иногда джинсы и мешковатые свитера. Косметикой пользуюсь, но в меру. Я не считаю себя уродиной, но я далеко не звезда журнала «Плейбой». Так что, когда Серёжа говорит о том, чтобы я не привлекала внимание хозяина отеля, я, конечно, немного пугаюсь. Но уже спустя секунду отмахиваюсь от этих мыслей. Чем я, такая замухрышка, могу привлечь внимание холёного бандита-итальянца? У него, небось, имеются свои девушки для постели. Элитные.

— Ну что, идём, покажу тебе, что здесь, да как.

Мы выходим из машины. Серёжа берет меня под руку и ведёт к запасному входу в огромное девятиэтажное здание с большими панорамными окнами.

Я согласно киваю на слова своего парня. Цепляюсь за его пальцы крепче, чем необходимо. Но перед входом Сережа отпускает мою руку, мямля тихим голосом:

— Возможно, мы будем видеться очень часто. Но администрация не любит романы на рабочем месте. Просто знай, что я рядом и люблю тебя.

— И я тебя! — отвечаю ему едва слышно, а сама смотрю на сверкающее здание. Солнце, играющее в стёклах, слепит меня. Я как будто смотрю на сияющий, роскошный дворец, едва не ломаю себе шею, глядя ввысь, в уме считая этажи. Будто рай на земле. От этих мощных впечатлений моё сердце замирает в груди:

— Мамочки, мне это снится! Я будто попала в сказку. Неужели, я буду здесь работать?

***

Я работаю в «Grand Hotel» уже чуть больше недели и всё у меня прекрасно. Кажется, Серёжа зря меня стращал перед первым днём.

В «Grand Hotel» роскошные номера, приветливый персонал. Начальство очень строгое и требовательное, но понимающее — лишнего не требуют. Выполняй свои прямые обязанности идеально — вот что от меня требуется. И не приветствуется панибратство, я это поняла почти сразу же. Но, честно говоря, я и не пыталась здесь сильно сдружиться с кем-то из персонала. Я же пришла сюда работать.

Единственная, с кем я поддерживаю связь, это Оксана, администратор отеля. Она фигуристая брюнетка с приятными чертами лица. Именно благодаря ей я работаю в этом отеле. Серёжа попросил принять меня на работу и поручился головой. Встречая её, я всегда тепло здоровалась с ней и испытывала чувство благодарности.

Я считала себя должницей перед ней и долго гадала, как бы её отблагодарить. Надо бы сделать ей что-нибудь приятное в ответ. Возможно, преподнести презент. Но на работе дарить ничего нельзя — за этим строго следят. Да и денег у меня пока было не так много, чтобы дарить нечто ценное. Я дала себе зарок — купить Оксане с первой зарплаты что-нибудь ценное и запоминающееся. На память. А пока просто пригласила её к нам в гости. Тот вечер мне запомнился. Моя Катюха выдраила квартиру до блеска, я всю ночь накануне делала нарезку для салатов и лепила манты. Серёжа приехал голодный и почти сразу же сунул свой нос на праздничный стол, за что получил по руке. Оксана немого задержалась, но она была для нас дорогим гостем, поэтому мы дождались её и только потом сели за ужин.

Я была ослеплена счастьем, а вот моей сестре Оксана не очень понравилась. Прямо моя сестра об этом не сказала, но я видела настороженный блеск в её глазах. Оксана поела совсем немного, едва пригубила вина. Она часто смотрела на часы, потом извинилась, что не может долго пробыть с нами и попросила Сергея отвезти её домой. Ведь сюда она добралась на такси.

Я с улыбкой отправила Серёжу выполнять поручение, сама прибрала посуду и отправилась в спальню. Распахнула полы халатика и хихикнула — под ним ничего не была, а мои складочки были лишены всех, даже самых крошечных волосков. Я заранее посоветовала Катюхе надеть беруши, чтобы не смущать сестрёнку стонами. Но я ужасно соскучилась по Серёже, ведь за всё то время, что я уже работаю в отеле, мы виделись всего пару раз. Нас поставили в разные смены и часто бывало так, что мы хотели встретиться, но вырубались, едва голова касалась подушки. Сегодня всё должно было случиться… Но Серёжа задержался, потом рухнул, как убитый, на кровать и пробурчал что-то про громадные пробки. Я шаловливо полезла в его трусы, но он уткнулся в мою шею, пробормотав, что устал. Но пообещал заездить меня до полусмерти в следующий раз.

Почти сразу же он заснул. Ну и ладно… Главное, что мы вместе и любим друг друга!

***

Работать в отеле мне нравится. Я стараюсь изо всех сил, пытаюсь не подвести ни Серёжу, ни Оксану, поручившихся за меня. Вылизываю комнаты так щепетильно, будто от этого зависит моя жизнь. Пару раз меня даже похвалили. А постояльцы за труд оставляют приличные чаевые.

Не просто чаевые, очень щедрые чаевые, представляете?! В том отеле, в котором я работала раньше — в «Сударушке», в жизни не знали этого слова. А в этом щедром раю… Да с такими темпами нам и на свадьбу отгулять нормально хватит, и Катьку отправим за границу на учёбу уже к началу лета. Я самый счастливый человек на планете!

Думала я, улыбалась, растворившись в собственных мыслях, пока шагала по коридорам отеля со стопкой полотенец в руках. Я почти закончила на этом этаже, но… я вдруг поняла, что замечталась, как фантазёрка, и поднялась не на тот этаж. Чёрт! Я… я сунулась на запретную территорию. В люксы. На этом этаже находится излюбленный номер мафиози. Об этом девчонки за спинами шептались.

Слишком поздно я включила голову. Я хотела было развернуться и помчаться прочь, но сильный удар о что-то твердое и огромное сбил меня с ног.

Я падаю попой на пол. Полотенца летят во все стороны. Я не успеваю опомниться, поднимаю глаза вверх и вижу угрюмое, да такое опасное лицо черноглазого незнакомца, что хочется волком выть от потрясения. Паника. Ужас. Оголённые чувства хлынули по венам. Я гляжу за широченную спину амбала, и вижу там целую толпу, и других таких же жутких типов. Все в тёмных костюмах и все до единого рвут меня взглядами, как будто живьём режут на куски.

Проклятье! Я будто неживая кукла, раскинув ноги в стороны, лежу распластанная на полу, не могу пошевелиться. У меня не получается ни вдохнуть, ни выдохнуть, пока по мне с явным интересом шарят наглые глаза незнакомца. Его взгляд, как у хищной птицы — ястреба. Мужчина высокий, выше скалы, крепкий, накаченный. В дорогом костюме угольного цвета, отутюженным донельзя. Волосы чёрные, лоснящиеся серебром при ярком свете винтажных светильников, а глаза — два раскаленных угля. И в них ад кипит. Будто топит меня там с головой, вырывает душу из тела и устраивает ей вечные пытки.

Я смотрю в его глубокие глаза, мгновенно проваливаюсь в бездну. Потом уже, через пару секунд, до меня доходит истина. Это ОН. Леон Моретти. Хозяин отеля. Опасный бандит. Злобный мафиози. Дикий зверь. И лютый секс в чистом виде. Ходячий тестостерон, горяч, как кипящая лава, опасен, как чума, ужасен, как мировая атомная война.

О, мама дорогая! Он и правда сам бог.

Нет, не бог. А хуже. Он… дьявол.

И он пялится на меня так хищно, будто вгрызается в мою плоть. Не глазами, а клыками, воображая меня его лакомой добычей. Хмурится, скалится, а потом вдруг, я слышу его хриплый и одновременно тягучий, как мёд, голос: