Единственная для Барса
Шрифт:
Со стороны это выглядело комично. Худенькая девушка в больших роговых очках, одетая в строгий темно-синий костюм с черным бантом вместо галстука, и здоровый мужик атлетического сложения, застывшие друг против друга в безмолвном противостоянии.
Сузив глаза, она с бесшабашной дерзостью ответила на его взгляд. Инстинкт, который все это время дремал, внезапно проснулся и подсказал: она в безопасности. Этот большой и страшный тип ничего ей не сделает. Даже пальцем ее не коснется. Потому что мать-природа, одарившая каждую девушку-вера особой привлекательностью для противоположного пола, позаботилась
– Сомневаюсь, что ее феромоны подействуют на тебя, – проворчал Нейман, которому надоело следить за их молчаливой борьбой.
– Зачем ты ее притащил? Кто она?
Лукаш говорил, не отводя глаз от девушки. Точно боялся, что стоит ему только моргнуть – и она испарится.
– Вер, как и ты. И ей нужна помощь, если ты не заметил.
Губы Каховского слегка дрогнули, словно последняя фраза профессора была тонкой шуткой.
– Помощь? – Его взгляд оторвался от Ликиного лица и медленно пополз вниз, изучая худенькую фигурку. – Где ты ее взял? Не помню никого похожего на Химнессе.
– Потому что она не с Химнесса.
– Но я чую в ней тигра, – в его глазах внезапно блеснула сталь. – Чья она дочь?
– Сейчас это не важно. Кто, откуда – какая разница? Лика – сотрудник нашей лаборатории, и она вер. Это все, что я вправе сказать. Все остальное, если захочет, она объяснит сама.
В этот момент Лика была благодарна профессору за то, что он не стал раскрывать ее подноготную. И в то же время ее задело такое открытое пренебрежение со стороны мужчины, которому она еще не успела сделать ничего, за что ее стоило бы презирать.
– И каким образом я должен ей помочь? – по губам вера скользнула циничная усмешка. – Переспать с ней?
Лику бросило в жар. Она почувствовала, как от стыда вспыхнули щеки, и едва сдержалась, чтобы не спрятать лицо в ладонях.
– Нет! – профессор поспешно шагнул вперед, испугавшись, что Лукаш начнет выполнять свою угрозу прямо сейчас. С этого вера станется. У него все не как у людей. – Помощь другого рода. Господи, – он схватился за голову, – как с вами тяжело!
Лике казалось, что земля под ногами вот-вот разверзнется и поглотит ее. Так стыдно, как в этот момент, ей еще никогда не было. Каховский, этот чертов Каховский всего парой слов заставил ее осознать всю глубину той задницы, в которой она находилась.
А ведь Кир предлагал то же самое!
Господи, неужели для них это норма?
Если так, то она уже начинает ненавидеть свою звериную половину. Лучше бы эта часть никогда и не просыпалась!
– Вам еще не надоело обсуждать меня в третьем лице? – процедила она, сознательно игнорируя предупреждения Неймана. – Понимаю, что вы мне не рады, и даже не спрашиваю, почему. Но если бы не обстоятельства… – она глубоко вдохнула и на пару секунд задержала воздух в груди, давая себе время собраться с мыслями. Черт возьми, зуд между ног меньше всего можно было назвать обстоятельствами. – Если бы не моя проблема… Я бы сюда не пришла.
Выдохнув, она опустила руки.
Пусть делают, что хотят. Большего унижения ей еще не приходилось испытывать.
***
Возможно, это была игра случая. Возможно – стечение обстоятельств. Но, как бы там ни было, Лике повезло. Ева оказалась полной противоположностью своего мужа. Даже удивительно,
Еще наблюдая за ними через камеры, Лика заметила, насколько трепетно Каховский относится к своей жене. И сейчас, находясь рядом с ними, она не могла не почувствовать той невидимой нити, что связывала этих двоих. Ева буквально нежилась в лучах счастья, окружавших ее почти осязаемым ореолом. А еще она оказалась отличным стратегом, в отличие от супруга, который всегда пер напролом.
Оставив Неймана и Лукаша в гостиной, Ева потянула Лику на кухню. Предлог был самый банальный: согреть чайку да обсудить все за столом, как нормальные люди.
При слове «нормальные» Лика едва не фыркнула, но сдержалась, поймав на себе тяжелый взгляд Каховского.
– Ты такая молоденькая, – Евангелина открыто разглядывала гостью, не забывая нарезать пирог, приготовленный собственноручно. – Сколько тебе лет?
– Двадцать пять.
Лика вертела головой, изучая кухню, которую до этого видела лишь на экранах мониторов. Она знала, что сейчас около шести камер снимают ее с разных углов. Хорошо, что Нейман запер кабинет перед уходом, да и сменщик придет только в шесть вечера. Этого времени вполне достаточно, чтобы избавиться от лишних кадров.
– Ты выглядишь моложе.
– Мне это уже говорили.
Ева отложила нож и внимательнее посмотрела на девушку.
– Это тяжело, да? – спросила она тихим голосом.
– Тяжело? – Лика невесело усмехнулась. – Даже не знаю, что и сказать. Вряд ли то, что я сейчас ощущаю, можно описать этим словом.
Вздохнув, Ева кивнула на один из стульев:
– Присаживайся, в ногах правды нет. Давай посидим здесь по-женски.
– А… – Лика растерянно оглянулась на дверь.
– Они там и без нас обойдутся.
На столе появились две фарфоровые чашечки чая, от которых вверх поднимался ароматный парок.
Лика принюхалась. В многогранном букете запахов выделялись мята, чабрец и ромашка.
– Травяной чай? – мечтательно улыбнулась она.
– Любишь? – Дождавшись от гостьи кивка, Ева добавила: – Здесь эти травы не растут. Пришлось выписывать с материка.
Лика не ответила. Прикрыв глаза, она тихонько пригубила горячий напиток, чей полузабытый аромат напомнил ей вечерние чаепития в далеком детстве. Вспомнилась мать. Красочная жестяная банка из-под дорогого чая, в которой она с сосредоточенным видом смешивала травы в равных пропорциях. Как она заваривала эти травы, как плыл по кухне душистый запах…
На глаза навернулись слезы. Непрошенные, нежданные. Слезы отчаяния и жалости к самой себе. Лика ненавидела их, но сдержать не могла. Силы, позволившие ей бросить вызов Каховскому, внезапно исчезли. На стуле перед Евой осталась сидеть маленькая девочка, которой нужна была помощь.
Ева тоже молчала, понимая, что гостье нужно время. Она почти не сталкивалась с женщинами-верами. Если не считать ее триумфального появления на благотворительном аукционе. Но за время жизни с Лукашем она многое узнала. И о так называемой «течке» тоже. Ее коробило это слово, но найти ему замену она не могла.