Единственная для Барса
Шрифт:
И вдруг земля ушла из-под ног.
Лика успела только взмахнуть руками, как соленая вода хлынула ей в лицо, заливая рот и нос, проникая в легкие и желудок. Это произошло так внезапно, что девушка захлебнулась собственным криком. Разум накрыла леденящая паника, сковала руки и ноги, потащила на дно.
Не помня себя от ужаса, Лика замолотила руками по воде. Первобытный страх придал ей сил, но их было слишком мало, чтобы справиться с волнами, которые тащили её все дальше в открытое море. Вынырнув на поверхность, Лика отчаянно
Из-за крика она не успела вдохнуть. Легкие разрывались, но вокруг была лишь вода. Холодная, мутновато-зеленая, горько-соленая. Она была под ногами, над головой, окружала со всех сторон тяжелым, удушливым коконом. И ни глотка кислорода.
Лика не выдержала. Вдохнула.
Легкие обожгло.
Темная бездна накрыла сознание.
Море тянуло свою добычу на дно. Обещало покой. Умоляло остаться. Шептало, что глупой маленькой кошечке не стоило прыгать в воду, если она не умеет плавать. Шептало, что будет беречь ее и хранить…
И этот шепот подозрительно напоминал голос Кирилла.
Он вплетался в шум ветра и шорох волн. Тревожил покой. Будоражил чувства, погребенные под толщей воды. Лика слышала этот голос, но не хотела отвечать. Ее вдруг охватила такая усталость, что она перестала бороться и покорно пошла ко дну.
Лика уже не почувствовала, как чья-то рука остановила падение. Не почувствовала, как ее дернули вверх, к солнцу и небу. Только когда сильные руки сжали ее до хруста, а горячий рот прижался к ее губам и втолкнул в стиснутые зубы глоток воздуха – только тогда она распахнула глаза и сквозь призму воды увидела, словно в тумане, лицо Кирилла, искаженное глухим отчаянием.
Впервые за все время их знакомства она увидела неподдельный страх в его глазах. Он боялся. Боялся ее потерять. Она увидела это так ясно, словно в тот самый момент его чувства прошли сквозь нее. И этот страх заставил ее вцепиться в него непослушными пальцами до боли в суставах.
Они были уже на мелководье, когда Кир поднялся во весь рост, удерживая на руках горе-русалку. Его глаза снова стали похожи на спокойную небесную гладь. Никаких эмоций, никаких движений души – все надежно укрыто под ледяным панцирем. И Лике показалось, будто ее несет не мужчина из плоти и крови, а робот.
Она жалобно всхлипнула. Ей так хотелось, чтобы он ее пожалел. Просто пожалел, как ребенка. Но вместо тепла и сочувствия она получила лишь глыбу льда.
– Зачем полезла в воду, если не умеешь плавать? – процедил Стромов, не разжимая зубов. И тон его был отнюдь не приветливым.
Не выдержав, Лика обхватила Кирилла за шею, уткнулась носом ему в плечо, и сквозь ее посиневшие губы прорвалось сдавленное рыдание.
– Дура! – отрывисто и зло раздалось над ее головой. – Ты едва не погибла! У тебя вообще есть мозги?
И она, не сдержавшись, разревелась навзрыд. Так, как не плакала со смерти матери. Рыдая взахлеб,
Кир молчал, давая ей всласть нареветься. И едва сдерживался, чтобы не сжать ее со всей силы. Сейчас ему больше всего хотелось лишь одного: убедиться, что она живая, убедиться, что он успел вовремя, не опоздал!
Ужас, который он пережил в тот момент, когда понял, что Лика исчезла – этот ужас невозможно было сравнить ни с чем! Разве что с ужасом маленького мальчика, который проснулся в горящем доме и обнаружил, что его семья мертва.
Когда, в какой момент эта девчонка стала ему так дорогб? Когда он понял, что не сможет дышать без нее? Чем она его приворожила? Кир не хотел задумываться над этим. Все потом, он подумает об этом потом, когда в его руках перестанет рыдать и трястись его пара.
Он отпустил ее только в салоне, когда усадил на заднее сиденье Гелендвагена. Чертыхаясь сквозь зубы, накинул ей на плечи свой пиджак. Стуча зубами, Лика закуталась в плотную ткань. С ее мокрых волос капала вода, смешиваясь со слезами.
– Я думала, ты утонул! – выдохнула девушка, когда Кир включил зажигание. – Думала, что потеряла тебя!
– И поэтому полезла спасать меня, не умея плавать? – холодно откликнулся он.
Эта холодность ударила ее в самое сердце.
– Где ты был? – произнесла она непослушными губами.
– Хотел тебя удивить, – на его лице мелькнула кривая усмешка. – Но не так, как ты думаешь. – Он небрежно мотнул головой. – Топиться я точно не собирался. Посмотри рядом с собой.
Лика опустила взгляд влево и замерла от изумления. Даже всхлипывать перестала.
Рядом с ней, в уголке сиденья лежала крупная морская раковина. Плоская, состоящая из двух створок, плотно прилегающих друг к другу. Каждая створка была размером с ладонь взрослого человека, и сейчас, в вечернем свете, они отливали сине-зеленым, почти изумрудным цветом.
– Что это? – выдохнула девушка, осторожно дотрагиваясь до этого чуда.
– Морская жемчужница. Сидела на глубине двухсот метров.
Он сказал это так непринужденно, словно речь шла о прогулке по берегу.
Лика подняла на него ошарашенный взгляд:
– Двести метров?.. Но… люди не могут нырять так глубоко…
– Люди – не могут. Но мы не люди.
Да, он прав. Они не люди.
Закусив губу, девушка погладила пальцем шершавую поверхность моллюска. Сейчас, придя в себя и понимая, что опасность уже позади, она вдруг ощутила прилив чисто женского любопытства и тихой гордости.
Надо же… Он нырял на глубину двести метров ради того, чтобы достать ей эту раковину!
Еще никто, никогда не совершал ради нее подобных безумств. Это было и страшно, и очень приятно. Так приятно, что Лике захотелось сейчас же перебраться на колени к Кириллу, свернуться там мокрым клубком и замурлыкать.