Единственная для Барса
Шрифт:
Один из мужчин развернулся боком, и Кир увидел глушитель, прикрученный к стволу его автомата.
Вот значит как. Эти парни настроены очень серьезно. Если он им не подыграет, они его просто изрешетят, но все равно добьются своего.
– Ладно! – он демонстративно поднял руки ладонями вверх. – Выхожу. Не стреляйте.
Дверца Гелендвагена с тихим щелчком распахнулась. На губах Кира заиграла усмешка.
Медленно, стараясь не делать резких движений, он вышел.
– Могу я знать, с кем
Договаривать не пришлось.
Главарь веров шагнул ближе, уверенным жестом срывая с лица балаклаву. Его глаза светились, как у кота в темноте, а серповидную форму зрачков невозможно было спутать ни с чем.
– Я Алекс Крушевич, – произнес он, глядя Кириллу прямо в глаза, – приор резервации Химнесс. Это мои люди.
Стромов хмыкнул с напускным легкомыслием:
– Ну, думаю, мне представляться не нужно.
– Не нужно, – Крушевич осклабился. – Мы знаем, кто ты, и ты наверняка знаешь, кто нас послал.
– Догадываюсь.
– Садись в машину. Мастер хочет поговорить.
Словно услышав безмолвную команду, остальные веры приблизились еще на один шаг.
Кир незаметно огляделся. Они сузили круг, отрезая ему пути к отступлению. И ведь знают, паскуды, что в открытом бою против пятерых он не выстоит. К тому же шум привлечет внимание людей, обыватели вызовут полицию, а если, не дай бог, здесь обнаружат труп вера или его кровь на камнях – все, военные перевернут остров сверху донизу.
И найдут Анжелику.
Этого Кир не мог допустить.
– Если Мастер так хочет поговорить, почему же он сам не явился? – произнес он небрежным тоном.
– Это ты спросишь у него сам.
– А если я откажусь?
– Не советую. У нас приказ доставить тебя в любом виде, лишь бы дышал.
– Доставить куда, на Химнесс? – Кирилл не сдержал сарказма. – И как же вы обойдете береговую охрану?
– Увидишь.
Кто-то из нападавших оказался опасно близко. Ствол автомата уперся Кириллу между лопаток, подталкивая вперед. Стромов молча стерпел.
Пряча усмешку, направился в сторону автомобиля, в котором приехал главарь.
– А что будет с моей машиной? – кивнул на Гелендваген, сиротливо стоявший посреди переулка с открытой дверцей и горящими фарами.
– Не о том беспокоишься, – Крушевич пинком захлопнул злосчастную дверцу.
Стромов проглотил рык, готовый вырваться из груди. До боли сжал челюсти.
Внутренний Зверь метался и выл, требуя выпустить его на свободу. Он чувствовал в воздухе запах опасности. Запах чужаков, которые вторглись на его территорию.
Но холодный рассудок загнал Зверя в клетку, приказал не высовываться.
Нет, не время сейчас показывать силу.
В машине ему не стали ни связывать руки, ни надевать на голову черный мешок, что весьма удивило. Кир с любопытством
– Надо же, – он изобразил легкомысленную улыбку, – и мне не завяжут глаза?
Алекс, севший рядом с водителем, оглянулся:
– Мастер сказал, ты достаточно умный, чтобы не поднимать лишний шум.
– Ваш Мастер так хорошо знает меня? Интересно, откуда?
– Вот. Он просил тебе передать.
Крушевич бросил ему на колени пухлую папку, из которой торчал уголок вощеной бумаги.
Уже догадываясь, что увидит, Кирилл раскрыл папку.
Фотографии. Много фотографий. Несколько десятков, а может и сотен. И на каждой из них он вместе с Ликой.
Вот они стоят у Гелендвагена в их первую встречу, когда девушка отказалась сесть к нему в машину. Вот они за столиком в кафе «Плезир». Вот у крыльца отеля. Рядом с базой. На пляже. У магазина.
Неизвестный фотограф снимал с разных ракурсов, под разным углом, зачастую нащелкивая несколько экземпляров одного и того же кадра, только каждый раз увеличивая изображение лиц.
Видимо, тот, кто заказал эти фото, очень хотел в подробностях увидеть лицо Кирилла.
Холодно усмехнувшись, Стромов захлопнул папку.
Пока он делал вид, что рассматривает фотографии, автомобиль успел выехать из переулка, пересечь асфальтовое шоссе и свернуть к выезду из города. Здесь грунтовая дорога была покрыта слоем щебенки, ее размыли дожди, и машина, трясясь, запрыгала по ухабам.
Киру понадобился лишь один взгляд, чтобы понять, куда его везут. Это был кратчайший путь к тому месту, на которое честные обыватели и полиция закрывали глаза.
Кратчайший путь к старым докам, где под покровом ночи пришвартовывались моторные лодки и катера, на которых бойкие торгаши вели торговлю запрещенным товаром. Вотчина контрабандистов.
Стромов понимающе прищурился.
***
Белая яхта, словно птица, покачивалась на волнах, озаренная тусклым светом молодой луны. Ночь, как на заказ, была пасмурной, все небо затянуло серой пеленой, и даже над нервными барашками волн стелился туман.
Антуан Андрулеску сделал последнюю затяжку и щелчком отправил окурок дорогой гаванской сигары за борт корабля. Любовно, точно живое существо, погладил фальшборт.
«Клементина» – его детище, его единственная любовь. Разве есть в этом мире кто-то или что-то, о чём он заботился бы больше, чем о ней?
Разве что его собственная репутация.
Глава Химнеса коротко усмехнулся собственным мыслям. И тут же вскинул голову вверх, услышав крик с капитанского мостика.
– Капитан! Справа по борту моторная лодка!