Единственная для Барса

Углицкая Алина

Маленькое домашнее платье осталось лежать на постели поверх покрывала.

Лика сосредоточенно глянула на себя в зеркало.

Сейчас ей предстояло впервые выйти из дома одной. В какой-то мере это пугало: в голове красными буквами семафорило предупреждение Кира, от нервозности вспотели ладони, а в желудке поселилась тупая боль. Но отступать было бессмысленно. Чем быстрее она сделает это, тем быстрее получит ответ, а вместе с ним и душевный покой.

Еще раз оглянувшись на комнату, Лика вышла.

Улица

встретила ее небывалой жарой, едкой вонью отработанного бензина и тяжелым запахом разогретого асфальта. Раньше она не была столь чувствительна к запахам, но теперь…

Теперь все стало иначе.

Спрятав лицо под широкими полями шляпки и стараясь не сорваться на бег, она пересекла проезжую часть. Замешкалась, не решаясь подняться по ступенькам аптеки. Оглянулась на дом, чей второй этаж виднелся над верхушками кипарисов и тополей.

Людей поблизости не было, видимо, в такую жару все прятались по домам. И Лике это вернуло уверенность. Придав себе независимый вид, она поднялась по ступенькам и толкнула стеклянную дверь.

Раздался мелодичный перезвон колокольчиков. На его звук откуда-то из-за стеллажей показался пожилой аптекарь в белом халате.

– Buenos dнas, Signora. Чего вы желаете?

Лика машинально отметила испанский акцент. Сейчас она готова была думать о чем угодно, замечать любые мелочи, лишь бы не вспоминать о том, что она вер. А между тем именно эта мысль настойчиво лезла в голову и заставляла нервничать еще больше.

– Buenos dias, – она выдавила улыбку, надеясь, что эта улыбка не похожа на волчий оскал, – мне нужен тест на беременность.

– О, поздравляю, синьора, – взгляд аптекаря потеплел, когда он глянул на ее плоский живот, – вы обратились по адресу! Uno momento!

Старик на секунду исчез из поля зрения, спрятавшись под потертую стойку, на которой стояла одинокая вазочка с подтаявшими зелеными леденцами. Не удержавшись, Лика бросила в рот один. Вкус ментола и мяты показался ей непривычно приятным.

– Вот, – аптекарь протянул ей розовую коробочку. – С вас двадцать кредитов.

Лика колебалась. А что, если тест будет бракованным? Что, если он покажет неправильно? Нет, она должна убедиться наверняка!

– А есть еще? – она заглянула в кошелек. – Другой фирмы?

– Есть, но он стоит дороже. Тридцать кредитов.

Девушка достала хрустящую пятидесятку:

– Я возьму оба.

Обратный путь до дома она пробежала почти бегом, не в силах больше сдерживать волнение. Не разуваясь, поднялась к себе и, бросив сумочку на кровать, вошла в ванную. С гулко колотящимся сердцем распаковала тест. Сначала тот, что стоил дороже. Ему она доверяла больше.

На упаковке было написано: для точного результата подождите пять минут. А Лика всегда строго следовала инструкциям, особенно, если дело касалось такой щекотливой

проблемы.

Сжав в руке заветную бумажку, она вернулась в комнату и рухнула на кровать. Закрыла глаза.

И только теперь поняла, что что-то не так.

Что-то изменилось здесь, пока ее не было.

И это очень, очень нехорошо.

Открыв глаза, Лика села. Интуиция или инстинкт – она не стала разбираться, что это было – подсказали: окно. Все окна в комнате были закрыты и зашторены, когда она уходила. А теперь створка одного из них была слегка приоткрыта, и с улицы доносился приглушенный шум.

А еще в комнате стоял неприятный запах.

Запах дешевого табака, пива и мужского одеколона.

Кто-то был здесь, пока она ходила в аптеку. Кто-то чужой.

Не вставая, девушка огляделась. Внимательным взглядом пробежала по комнате, отмечая каждую мелочь. Она искала следы того, кто посмел пробраться сюда.

Но все вещи остались лежать на своих местах.

Нет. Не все.

Взгляд Лики упал на кровать.

Точнее, на телефон, который лежал на этой кровати. Она узнала его.

Это был телефон Кирилла.

И он зазвонил.

Неожиданно. Резко. Пронзительно.

Лика вздрогнула.

Ее сердце ёкнуло, пропуская один удар, а потом перевернулось, рухнуло вниз и заколотилось с такой силой, что девушка невольно прижала руки к груди. В комнате стало трудно дышать, словно кто-то выкачал весь кислород. И Лика, чувствуя, как накатывает тошнота, протянула руку к трезвонящему телефону.

– А… алло? – неуверенно выдохнула в трубку и едва не выронила телефон, услышав незнакомый мужской голос.

Но говорил он явно не с ней, а с кем-то другим:

– Зачем ты все это делаешь? Что тебе нужно?

– Мастер Андрулеску, – в ответ раздался голос Кирилла, – неужели ваша память так коротка? Так я могу и напомнить. Восемьдесят девятый год тебе о чем-нибудь говорит?

– Восемьдесят девятый? Ах, вот оно что. Ты считаешь меня виноватым в смерти твоих родных? И что, весь этот фарс ради мести?

Лика замерла, вслушиваясь в разговор, который, как она поняла, был записью. Интуиция буквально кричала: брось телефон! Но пальцы вцепились него так крепко, что разжать их не было сил.

Лика поняла, что слышит голос отца. Того самого Андрулеску, главы Химнесса, с которым она сознательно отказалась общаться.

Неужели Кирилл ведет с ним дела? Но почему ей ничего не сказал? И не связано ли это с его странным поведением в последние дни?

– Хочешь занять мое место? – продолжал Андрулеску.

– Оно принадлежит мне по праву рождения.

– А моя дочь? С ней ты спал тоже из мести? Она это знает?

Лика похолодела. Все части картинки, еще недавно ускользавшей от понимания, встали на место.