Единственная для командора

Лисина Василиса

Легла на кровать, но не могла уснуть и смотрела в потолок. По легенде он не сразу полюбил Люмину. А меня целовал уже второй раз. Я вообще не понимала, что происходит. Могу ли я радоваться, что легенда уже не сбывается точь-в-точь?

Я коснулась губы, вспоминая Акорна и ту волну приятных ощущений, что принёс поцелуй. Раздался стук в окно.

Глава 31. Намерение

Что-то это мне напоминало. Я прислушалась, ловя момент, когда стук повторился. Это не был камешек, брошенный в окно, кто-то стучал вполне целенаправленно. Командор в виде орлана?

Сначала я собиралась проигнорировать это и не открывать. Опять нарычит на меня утром, как будто я виновата в том, что птица прилетела сюда. Или не нарычит, а воспользуется возможностью побыть со мной в одной постели? Оба варианта меня не устраивали, хотя второй вызывал против воли приятное волнение. Нет уж, не дождётся.

Стук повторялся и повторялся. Я подумала, что что-то могло случиться и требовалась моя помощь как целителя. Поэтому всё же встала и осторожно открыла окно.

И в него действительно влетела птица! Только не орлан, а чёрный ворон! От испуга закричала.

В лёгкой панике я смотрела, как ворон делает по маленькой комнате круг, и не знала, что делать. Понимала, что командор меня просто прибьёт. Я впустила непонятного кого! Возможно, того странного врага-брата-лазутчика, с которым Акорн разговаривал на башне. Или вообще шпиона!

Ворон сел на пол и поднял крылья. Чтобы он не успел перевоплотиться, я взяла с тумбочки подсвечник и со всей силы кинула в птицу. Он каркнул и отпрыгнул. Здоровый же, гад. И когти большие.

Оставался только один вариант — звать Акорна, он разберётся. Я подскочила к стене, разделяющей нас, и забила в неё кулаками, крича “Помогите!”. Но стена была не такая, как в нашем панельном доме, а толще, каменная. И мои слабые удары вряд ли были слышны с противоположной её стороны.

В следующий миг я оказалась прижата к этой стене чужим крепким телом.

— Тише, нас же застукают, — прошептал мне на ухо мужчина хрипловатым голосом.

Так это мне и надо было! Я закричала громче, вырывалась активнее, но он закрыл мне рот ладонью и прижал сильнее. Перевес сил явно был не на моей стороне. С досадой и обидой я осознала, что ничего не смогу сделать. Вообще! Какие бы силы я ни применяла, их не хватит. А магия у меня целительская, а способность вызывать ветерок сильно не поможет. От расстройства на глазах выступили слёзы. Я затихла, надеясь, что он скажет, что ему нужно и я, возможно, смогу как-то выкрутиться. Если не убил сразу, то значит, информация?

— Молодец, — издевательски проговорил он. — А теперь расскажи, кто ты для Акорна? И не ври — я почувствую.

Теперь я уверена, что это тот самый мужчина, с которым Акорн говорил на башне. Пока думала, как ему ответить, дверь распахнулась и в комнату буквально влетел разъярённый командор. Впервые я была рада видеть его в таком состоянии.

Он кинулся к нам замахиваясь. Но “ворон” отреагировал быстро: отступил, отпустив меня, увернулся. Он не ждал удара, как Тобольд, но и в драку вступать, видимо, не хотел. Впрыгнул на подоконник, а потом выпрыгнул в окно. Командор — за ним.

Со всё ещё бешено колотящимся сердцем я подошла к окну. Орлан гнал ворона прочь, то и дело догоняя его и атакуя когтями и клювом. Они летели всё дальше, и вскоре мне стало почти не разглядеть их в ночном небе.

Я закрыла ставни, пообещала себе, что ни за что просто так их больше не открою, и села на кровать. Успокоиться после всего было сложно, да ещё в голове роилось столько вопросов, что я понимала, что не усну.

В чуть приоткрытой двери, про которую я забыла, появилась тёмная фигура. Я вздрогнула. Фигура шагнула вперёд, и по движениям и силуэту я узнала Акорна.

— Что он тебе сделал? — глухо спросил он, остановившись напротив меня.

— Ничего, — выдавила я. — Не успел. Хотел вызнать, кто я такая.

Странно, только что я была спокойна, но как только сказала о вороне вслух, нахлынуло осознание случившегося и страх. Я сжалась, вновь вспоминая неприятные ощущения от того, как он прижимал меня к стенке.

Акорн сел рядом и сгрёб меня в объятия, окутав теплом и еле различимым запахом полыни. Он молчал, словно понимая, что мне нужно время прийти в себя. Когда я немного расслабилась, он заговорил:

— Значит, мне нужно держать тебя ещё ближе, чтобы это не повторилось.

Я не была уверена, что нужно. Тело само по себе напряглось, я сжала кулаки. Акорн чуть отстранился, осматривая меня, но не убрал рук. В темноте я не понимала, какое у него сейчас выражение лица.

— Зачем ему это надо было? — я не понимала действий ворона.

— Гельвету? Хочет стать королём. А им стану я, и он об этом догадывается. Вот и ищет мои слабости, — спокойно, как факт из энциклопедии, объяснил командор.

— Вы так уверены… — я не знала, восхищаться или сомневаться.

— С тех пор как появилась ты — уверен. Ты именно то, чего нам не хватало для победы. А победа принесёт мне право быть королём, согласно решению совета.

— И ради этого вы женитесь на принцессе? — спросила я и сразу прикусила губу.

Вот знала же, что не моё это теперь дело. Не надо было и спрашивать.

Командор молчал. А у меня появилось время подумать. И заглянув чуть дальше, а не как обычно ломая голову, как же мне решить текущие проблемы, я поняла, что дело с помолвкой меня касается, и ещё как. Если я останусь целителем при командоре, то рано или поздно пойду с ним на войну с Ауромией, которой добивается Чойс. Вряд ли он меня отпустит в отставку — слишком уж я полезна. И войны не избежать: если Акорн женится на фальшивке, по нормам этого времени и этой страны, он так просто это не оставит. Чойс наверняка подольёт масла в огонь. Я должна была признаться командору… Или бежать в Храм Ветра.

— Я отменю помолвку, — наконец, сказал Акорн.

Глава 32. Официальное заявление

Акорн.

Акорн держал в своих объятиях Роулу, чувствовал будоражащую близость и тепло её тела и только что сказал очень важные слова. Ждал, что они её обрадуют. Но Роула только тихо выдохнула с облегчением, а потом о чём-то крепко задумалась, глядя куда-то ему в плечо. Он коснулся её мягких волос, залюбовался ею. Зрение позволяло видеть в темноте лучше людей.