Единственная для принца. Книга 2
Шрифт:
В песне пелось о девице-чужестранке, которая служила богатому господину, и что они полюбили друг друга, и что у них родился ребёнок. Только мужчина этот был женат, и быстро разлюбил чужестранку, которая продолжала ему служить и скрывала своего ребенка. И что однажды, выполняя службу и спасая своего любимого господина, погибла.
Ах, мой реджи! Как же я плакала! Вы знаете, что моё лицо опухает от слёз, и мне в этот день даже пришлось отказать во встрече наследнику, Варгену, названному при рождении Фойга. Боюсь, что вызвала его глубокое недовольство. Но вы сами понимаете, что не могла я показаться на глаза мужчине в неподобающем
Ну что же я так много пишу о себе? Как идет Ваша жизнь, мой единственный? Как продвигается расследование? Как проходит жизнь во дворце? Много ли балов я уже пропустила? Хотя я непозволительно забывчива – какие же балы? Семья в трауре!
Как ваш брат справляется со своим горем? Надеюсь, их величества сильны здоровьем. Давно ли вы видели мою матушку? Как поживает она? Передавайте ей поклон, как увидитесь. Я, как вы знаете, не имею возможности писать ей и получать письма от неё – наши гостеприимные соседи, к сожалению, не могут пересылать так много почты. Это вызывает глубокое сожаление, но ничего здесь не поделать.
Кланяюсь, с пожеланиями весны и плодородия, остаюсь ваша нареченная
Перла Инвиато.
Вспоминая письмо Перлы, Дамиан кривился – как же, не имеют они возможности пересылать почту! Отправили курьером до границы, там передали к порталу – вот и все затраты. Это всё тот необъяснимый страх Оландезии перед миром, их странное желание закрыться.
Реджи очень надеялся, что Перла – истинная дочь своего отца, и пока самого посла, судя по всему, задерживают на границе при получении и отправке почты, не теряется одна во королевском дворце Оландезии и действует по плану.
Вообще задержки были очень в характере оландезцев. Они могли создать очередь или придумать повод для волокиты буквально из ничего. И государственные чины Бенестарии иногда на совещаниях в королевском дворце восхищенно цокали языками, выслушивая редкие доклады послов или доверенных купцов о том, что расстояния, которые в обычных условиях родины можно преодолеть за день или два, в Оландезии преодолевались за неделю. И это не было ещё пределом. Причины для того, чтобы задержать курьеров, купцов или дипломатов, придумывались хоть и не серьезные, но непреодолимые снабегу, требующее вдумчивости и фантазии, чтобы найти и подготовить способ их обойти.
Поэтому ничего удивительного, что даже с отцом у Перлы встречи редкие, - её загоняют в тоскливое одиночество. Храпящая ночью и молчаливая днём, неотлучно находящаяся рядом старушка — это тоже явное давление на психику. Но Перла молодец, не поддаётся, удачно притворяется простушкой. А вот что такое творит наследник соседнего королевства, было непонятно. И то, что он творит, было бы даже возмутительно, если бы девушка была единственной Дамиана не на словах, а на деле.
«Надо в ответном письме это учесть, и как-то проявить», - отметил принц.
Его лошадь шла медленной рысью, и мерное покачивание, как всегда, помогало обдумывать важные вопросы и даже находить интересные варианты решения сложных дел. Вот как сейчас.
Рассказ о служанке, чистившей камины… Почему-то Дамиана растревожило это известие, о котором писала Перла. Он обернулся к советнику, который должен был рысить рядом, но почему-то
– Дамиан, друг мой! Скажи мне, пожалуйста, благодаря какому несвойственному тебе капризу мы не пошли в столицу порталом, а едем верхом, да ещё через лес? У нас есть хороший маг, - советник бросил взгляд назад, на ставшего теперь их постоянным спутником молодое дарование. Молодой человек теперь всегда сопровождал принца в составе отряда личной охраны.
– Я понимаю, что модная самоходная карета не пройдёт ни к старому замку, ни тем более здесь, но хотя бы карета?.. Реджи! Обычная карета, запряженная четверкой самых обычных лошадей?..
Но реджи только отмахнулся от этого вопроса – его мысли были заняты сейчас совсем другим.
– Зорий, я всё думаю над последним письмом Перлы Инвиато. Ты его помнишь?
Суземский весело рассмеялся, его лошадь даже дёрнула ухом от резкого звука.
– Конечно, помню! Она так изящно рассказала, что наследник ухаживает за ней, и в то же время, что она его боится! Мило, очень мило!
– Да, мило, - рассеянно проговорил Дамиан, бездумно теребя повод, - я о другом. Она не из тех, кто не любит чернь. Я этого не понимаю, но не осуждаю, да и не об этом сейчас речь. Перла, насколько я знаю, легко находила язык с кухарками и горничными. Мне кажется, это не в её обычае вот так подчеркивать отношение к слугам. Как думаешь, что она хотела этим сказать?
Зорий задумчиво поправил перчатку, похлопал лошадь по шее и только потом заговорил:
– Если хорошо подумать, то я, друг мой, тоже чернь.
Дамиан не сдержался и скривился:
– Не надо себя равнять с другими! Ты – вне всех этих условностей, Зорий! Ты – гений, и ты нужен Короне именно таким, как есть – вместе со своим происхождением, гениальными мозгами и неуёмным жизнелюбием. Ну и потом, о твоей родословной ничего не известно, - Дамиан был недоволен этим разговором: он предпочитал не помнить о происхождении лучшего друга и верного советника. Намного легче предполагать, что Зорий по какой-нибудь чудовищной случайности попал в приют из знатной семьи, чем пытаться изменить своё отношение к простолюдинам.
– Так что говори, что думаешь по поводу письма моей «единственной», и не будем отвлекаться.
Зорий улыбнулся криво и сказал со вздохом:
– Ох, друг мой, спесь тебе не к лицу. И она тебе ещё аукнется!
Дамиан смотрел строго вперёд, покачивался в седле и имел при этом такой вид, будто нёс на себе весь мир, и его это очень утомляло. Зорий только хмыкнул и качнул головой.
– Ну что же, друг мой реджи… Давай про письмо поговорим. Что именно тебя интересует?
Тон принца сразу стал деловым и более мягким, он тут же развернулся к собеседнику, насколько позволяло седло.
– Я не могу понять, почему она писала про служанку, которая чистит камины.
Зорий вновь погладил лошадь, перебрал поводья.
– Да не про служанку она писала, друг мой, - начал он задумчиво, а потом всё больше оживляясь, продолжил: - Она тебе про историю любви писала. Про иностранку, наёмницу, которая собой пожертвовала ради любимого.
Дамиан тихо хмыкнул, едва заметно дернул плечом, будто хотел выразить недоумение.
– Не понимаю…
Зорий опять заулыбался: