Единственный цветок в этой говноклумбе 6

Вечер проходил спокойно. В окружении множества знатных дам, Шанна сидела за чайным столиком и слушала многочисленные светские беседы. Чашка в ее руках, наполненная горячим напитком, уже казалось остывшей. Шанне и чай-то не хотелось пить, но ради вежливости, а может быть, просто из-за задумчивости, она все продолжала держать в своих руках чашку.

Откуда-то со стороны прозвучал высокий женский смех. Какая-то из дам явно поделилась очередной забавной шуткой, а другие, поддерживая ее, начали наигранно

посмеиваться.

— Дети так быстро растут, — отмахнувшись, ответила одна из женщин.

— И не говори, — вслух невольно заговорила Шанна. — Сначала просят тебя купить новую игрушку, потом уже простят спрятать тело.

— Что?

— Ничего.

Наконец-то поставив чашку на стол, Шанна подняла взгляд и обворожительно улыбнулась. Всякий раз, когда она делала так, у окружающих отпадали все лишние вопросы. Даже если бы она сказала что-то действительно из ряда вон выходящее, никто не посмел бы перечить ей. Как-никак Шанна была герцогиней, а в их королевстве по статусу с ней могли посоперничать всего двое человек: первая — герцогиня Роман, вторая — сама королева.

Влияние открывало многие дороги, и позволяло вести себя намного раскованнее. В то же время, чем ниже ты был по лестнице социальной иерархии, тем сильнее тебе нужно было себя ограничивать. Подбирать верные слова, посещать верные места, искать верных знакомых — утомительно, с какой стороны не посмотри.

«И, если правда обо всем случившемся в моей семье вскроется, никому из нас несдобровать. У меня достаточно много врагов, которые своими руками закопают весь мой род в землю. Они сделали бы это и раньше, если бы я не избавлялась от всех неприятных казусов».

Шанна выглядела мечтательно, будто представляла себе что-то приятное, но кто же знал, что мысли ее были далеко от того образа, который она с легкостью внушала окружающим?

«Поэтому не будем думать о плохом, — продолжала размышлять герцогиня. — Одним телом больше, другим меньше. Нужно просто поступать также, как и всегда, но теперь быть чуть более мстительнее и осторожнее».

Ощутив какую-то напряженную тишину, Шанна осмотрелась и поняла, что все остальные дамы за столом как-то разом стали нервно попивать свои чаи. Пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, Шанна заговорила:

— Кстати говоря, кажется, на сегодняшнем чаепитии присутствуют не все. — Намеренно наклонившись, Шанна посмотрела на знатную даму, сидевшую по другую сторону стола. — Лаура, дорогая, неужели ты не приглашала Брияну?

Лица окружающих слегка исказились. Конечно, все пытались сохранять улыбки, но теперь это выглядело в десять раз неестественнее — примерно также, как если бы кто-то попытался скобами закрепить улыбки на их лицах.

— Нет, леди Дориан… — дрожащим голосом отвечала женщина. — К сожалению, герцогиня Роман прислала письмо с отказом.

— Какая жалость. Кажется, в последнее время у нее слишком много забот. — Приложив руку к щеке,

Шанна устало выдохнула. — Хотя, это и не удивительно. Ее дочь так сильно опозорилась на людях. Говорят, она пробралась в мужскую раздевалку, чтобы избить и изнасиловать какого-то парня. Какое бесстыдство.

И вновь наступила тишина. Конечно, новости об этом инциденте уже давно просочились за пределы стен академии и достигли самого королевства Селестина. Все знали об этом, но предпочитали излишне не распространяться. И точно таким же образом никто не пытался на официальных приемах затрагивать тему чудовищной огненной драки между двумя сестрами Дорианов. Иначе никому бы не поздоровилось.

Шейн, тяжело дыша, устало смотрел куда-то вперед — в пустую точку перед собой. Его руки, прикованные где-то к стене над головой, и его грудь, испещренная множеством глубоких ран после ударов хлыстом, были прямым доказательством того, что доставлять проблемы семье не стоило. По крайней мере, не таких масштабов, как убийство Святой.

Да, его хорошенько так избили сразу после возвращения в отдаленный особняк Дорианов у северной границы. И, да, после этого ему было настолько плохо, что от этого постоянно клонило в сон, но все же чувства от этого избиения были немного иными, нежели раньше.

Раньше, еще до его побега из дома, такие удары казались простым издевательством и настоящей пыткой. Тогда била его не мать, а сестры, и делали они это просто так. Но уж в этот раз экзекуцией занималась сама Шанна. Все-таки от ее гневных ударов чувство были совсем иные. Казалось, это было чем-то сродни оплаты на кассе за доставленные неудобства.

Усмехнувшись собственным глупым мыслям, Шейн закрыл глаза и громко спросил:

— Довольны?

— А сам-то? — прозвучал голос из соседней камеры.

Джулиана и Моржана, также прикованные к стене, выглядели примерно как Шейн. Легкая, местами разорванная одежда, открывала вид на все их раны. Босые, голодные и явно уставшие девушки то и дело проваливались в дремоту.

— Мы просто друг с другом подрались, — продолжала говорить Джулиана, смотря себе куда-то под ноги, — а ты что сделал? Убил святую?

— Технически, это был не я.

— Но ты к этому причастен. Разве ты сам не понимаешь, в каком опасном положении сейчас наша семья? Если Романы узнают, что произошло, нас всех просто уничтожат.

— Заткнитесь, — прозвучал раздраженный голос Моржаны. — Спать мешаете.

Джулиана, услышавшая этот жалкий хрип сестры, не смогла сдержать усмешки. Ей самой просто не верилось в то, что ситуация развернулась подобным образом. Долгие годы Джулиана пыталась сохранять статус достойной наследницы, которая никогда не доставляет проблем и делает все в лучшем виде. Она боялась когда-то вновь оказаться в этой темницы, боялась снова получить удары хлыстом по спине, но что же случилось в этот раз? Когда Шанна привела всех троих в это место, они сами выбрали для себя камеры, сами разошлись по ним и сами переоделись в тонкие одежды для избиения. И все они воспринимали происходящее как какую-то необходимость.