Единственный последователь
Шрифт:
Мысль эта обожгла Питера, и он осторожно приоткрыл один глаз.
Полуликий сидел в мягком шаре напротив Инзы. В руках он держал полупрозрачную пластину, внимательно всматривался в нее, временами хмурился, потирал лоб и проводил по пластине пальцами.
В зале не было окон, но с потолка струился рассеянный свет, и кое-что Питеру наконец удалось рассмотреть.
4
Внешность Полуликого можно было определить двумя словами –
Безупречность черт – точеный подбородок, совершенная линия скул, большие синие глаза с белыми узорами на радужках – разбивалась об огромное уродливое родимое пятно. Оно багровой тенью закрывало левую скулу, щеку и часть лба и уходило за линию волос. В контрасте с белоснежной кожей правой половины лица это смотрелось устрашающе.
Однако Питера это не сказать чтобы ужаснуло – наоборот, он даже слегка расслабился. Поведение Полуликого и Инзы готовило его к гораздо худшему.
< image l:href="#"/>Особенно поражало даже не пятно, и не очевидное сходство с отцом, а то, что Полуликий казался гораздо старше него. Человек на стене был молод и полон сил, Полуликий же выглядел лет на сорок, если не больше. Морщинки залегли на переносице, в уголках чудесных глаз и по обеим сторонам сурово сжатого рта, нежного и розового, как цветок шиповника. На этом лице, прекрасном, несмотря ни на что, казалось, навсегда застыло озабоченное и несчастное выражение.
Разглядывая Полуликого, Питер вдруг вспомнил, что у того нет имени, и его охватило негодование. Бросить своего ребенка – одно это уже казалось полной дичью, но не дать ему имени! До какой степени нужно ненавидеть беззащитное дитя!
Инза права, отец Полуликого – мудила, каких поискать, что бы это слово ни значило.
Но почему Полуликий не выбрал себе имя сам, когда стал взрослым, а предпочел унизительное прозвище? Фантазия Питера работала на полную катушку, перебирая варианты имен… и вдруг он заметил, что Полуликий как будто приблизился, оставаясь при этом неподвижным. Словно бы кресло-шар потихоньку подтаскивало его к Питеру.
Он пригляделся получше и убедился, что так и есть. Кресло не только приблизилось – оно развернулось, двигаясь буквально по миллиметру, и теперь спокойное, сосредоточенное лицо Полуликого было видно гораздо отчетливее.
Питер подивился такому странному своеволию мебели… и тут внезапно понял, что ему надо удовлетворить некую потребность.
Точнее, не так уж внезапно, потребность уже несколько раз заявляла о себе, да Питеру было не до нее. И вот теперь вопрос о ее удовлетворении встал, что называется, в полный рост.
– Иди спать, – внезапно произнес Полуликий, не отрываясь от своей пластины, – восемнадцать часов на ногах.
Питер чуть не вскочил, но вовремя понял, что реплика предназначалась не ему.
Инза зевнула и поднялась.
– Тоже верно. Ты же тут справишься?.. Не смотри на меня так, я просто спросила! Все, ушла.
Легкие шаги, тихий шорох открывшейся и закрывшейся двери – и все стихло. Полуликий переменил позу и, покачивая ногой в узком черном сапоге, продолжил изучать пластину, словно нашел в ней что-то необыкновенно интересное.
Питер взмок.
Он понял, что крупно сглупил. Надо было «проснуться» до ухода Инзы, с которой, как ему показалось, у них сложились вполне приятельские отношения.
А теперь вот что? Сказать этому необыкновенному существу, которое, небось, и по нужде-то не ходит, куда ему надо… кроме того обстановка однозначно намекала – даже не рассчитывай на что-то простое, типа выгребной ямы.
Но деваться некуда, прижимало все сильнее, и Питер начал с того, что слегка откашлялся.
Полуликий быстро провел ладонью над креслом, и оно слегка развернулось. Питер открыл глаза, старательно изображая пробуждение… и уперся взглядом в тонкий светлый профиль, с которого на него смотрел единственный синий глаз.
И, утопая в этой бездонной синеве и содрогаясь от мысли, что вот это будет их первый настоящий разговор, Питер хрипло произнес:
– Мне нужно… кое-куда.
– Куда? – переспросил Полуликий, хмуря темно-золотые брови.
«Что ж ты такой красивый и такой недогадливый!» – Питер чуть не ляпнул это вслух и вновь покрылся испариной.
– Ну… туда, – он поерзал на шаре и кивнул в сторону коридора, но тут же понял, что комната Полуликого в той же стороне. Хотя, если именно там расположен дозарезу нужный ему объект, выхода как будто и не было…
Несколько секунд они играли в гляделки – Полуликий одним глазом, Питер двумя.
– А! – наконец произнес Полуликий и, к изумлению Питера, покраснел как девчонка. Сначала заалела нежная мочка уха, с нее румянец перекинулся на высокую скулу. Полуликий резко отвернулся и взмахнул рукой – ремешки на запястьях и лодыжках Питера расслабились сами собой и упали на пол.
– Идем.
Питер вскочил и посеменил за ним. До катастрофы реально оставалось всего ничего.
К огромному его облегчению они прошли мимо жилых комнат – за ними обнаружилась еще парочка неприметных дверей. Ближайшая к ним со свистом скользнула в сторону, за ней вспыхнул мягкий голубоватый свет.
Тут Всемогущий поистине явил Питеру свою благосклонность.
Во-первых, Полуликий успел отступить в сторону, и не пришлось отпихивать его с дороги. Вышло бы неловко, но увы, Питер находился не в том состоянии, чтобы разводить церемонии.
А во-вторых, представший его взору предмет не оставлял сомнений в том, как его использовать… ну почти.
Через несколько минут Питер более-менее пришел в себя, привел одежду в порядок и в задумчивости замер над таинственным предметом. Помахал над ним руками для пробы, но предмет остался непоколебим, как гора. Провести бы с ним еще парочку экспериментов, но за дверью ждал Полуликий, да и не хватало только сломать жизненно важный агрегат. Питер со вздохом коснулся двери – она тут же открылась.