Ее копия
Шрифт:
Алиса рухнула в старое кресло. С наслаждением стянула тесные «нашпиленные» туфли, швырнула их к порогу. Туда же метнулись капроновые «телесные» чулки.
Алиса закинула вытянутые ноги на полированный прямоугольный, испещренный белесыми царапинами журнальный столик. Аккуратно вытянула из-под кресла хрустальную пепельницу, давно «объевшуюся» окурками дамских, запятнанных красным, ментоловых сигарет. И, наконец, закурила.
***
Набор из сигареты, чашки растворимого кофе и куска засохшего сыра, неделю назад потерянного хозяйкой
А кочан так и остался лежать. Капуста провалялась на полке совдеповского белого буфета месяц, другой, третий… А к весне распустилась!
Вокруг измученного обезвоживанием, едва живого, одутловато-бледного овощного «тела», кочерыжка пустила листья.
Разродившись густой здоровой зеленью, капуста захорошела.
Закудрявилась.
***
– Какая у тебя экибана классная, – дивились бесчисленные Алисины приятели и приятельницы. – Как ты смогла такое чудо выпестовать?
Все знали, откуда у Смирницкой руки растут. И оттого опушенная зеленой балетной юбкой тщедушная кочерыжка людей умиляла.
– Так она сама выросла, – небрежно оправдывалась Алиса. – Жить хотела.
***
А на 8 марта добрые люди принесли в подарок Алисе литровую банку с аквариумными рыбками. Раз уж в ее запущенной квартире всякое добро плодиться и размножаться вздумало!
Пару дней юркие «неончики» носились как угорелые, радуя хозяйский глаз зарядом неиссякаемой энергии и оптимизма.
Потом Смирницкая уехала на уик-энд с тогдашним очередным возлюбленным.
Когда вернулась, то рыбы плавали вверх животами, так и не узнав, что такое еда и просторный аквариумный приют.
– Ну что за эпидерсия, – брезгливо поморщилась Алиса. И выплеснула тухлую воду с мертвыми рыбами прямиком в унитаз.
***
«Черт ногу сломит». Бардак. Творческий беспорядок. Хаос. Кавардак. Так можно кратко описать Смирницкое обиталище.
В Алисиной однокомнатной «хрущевке», убого обставленной полированной мебелью времен социализма, никогда не складывался диван.
Посуда мылась только тогда, когда чистая заканчивалась. Настенные часы не тикали.
Когда-то очень давно, Алиса уронила на бардовый, в черных крапинках, напольный ковер бутылку с разъедающей жидкостью.
Типа ацетона.
Бутылочная крышка от удара отлетела, выпустив на волю прозрачное содержимое. На ковре по-хищному засияла лысая зубастая дыра. Алисе дыра напоминала разинутую акулью пасть. И она старалась не совать ног в глубокую рыбью глотку.
***
– Ты что на ковре костер жгла? – спросил Алису один из последних воздыхателей, косвенный убийца аквариумных «неончиков», глядя на пустое место в пространстве коврового покрытия.
– Типа того. Серж, а купи мне новый! – Нарочно провоцировала приятеля Алиса.
– Ну что за буржуазные замашки? Постыдись. – Шутя выкрутился, не любящий обязательств, легко идущий по жизни, Алисин ухажер. – Зачем тебе новый пылесборник?
– И то правда. – Сразу согласилась Алиса. – Пылесборник не нужен. Давай ты лучше пиццу закажешь. Кушать хочется.
Через полчаса любовники сидели на полу, перед открытой коробкой с горячей пиццей, поили друг друга дешевым вином, курили и целовались.
***
– Серж, а тебе нравятся мои туфли? – Алиса, обутая в новые фиалковые туфельки на золотом каблучке, кпала лопатками на диван, по-кошачьи выгнув спину, вытянув ноги вверх. – Как думаешь, они красивые?
– Конечно дорогая. – Томным голосом отозвался, эротически давно уже настроенный, раздетый до плавок, вползающий в кровать на четвереньках, возбужденный Серж.
– Что конечно? Конечно да? Или конечно нет? – Отталкивая от себя любовника, настаивала на ответе Алиса.
– Конечно да, – уточнил совершенно не расположенный к словесным умозаключениям, разгоряченный воздыхатель, пытаясь продолжить любовные игры – Это твои самые сексуальные туфли!
– Ты меня не слышишь, – капризничала Смирницкая. – Я не спросила тебя, сексуальны ли мои туфли. Я тебя спросила, красивые ли они.
– У тебя очень красивые туфли. – Пытаясь сохранить позитивный настрой, спокойно реагировал на очередной заскок экстравагантной подружки, уставший от скандалов в самый неподходящий момент, теряющий самообладание Серж.
– Слушай, Серж… А почему ты такой тупой? С тобой ведь даже о пресловутых туфлях вести разговор невозможно. – На пустом месте вспыхнула Алиса.
– Тупой говоришь? – Глубоко разочарованный в свидании, Серж, сел на краешек дивана.– Тогда острого себе поищи.
– Ха-ха-ха. – Фыркнула Алиса. – Смешно-то как… Давай-ка, юморист, иди домой. Конец гастролям.
– Как скажешь. – Вконец измотанный Алисиной спесью, засунул ногу в штанину джинсов, грустный любовник. – Знаешь, я давно хочу тебя сказать: я устал от скандалов. Давай расстанемся. И не звони мне больше.
– Поверь, не стану.
***
Когда за Сержем захлопнулась дверь, Смирницкая, закурив, заплакала.
– Ну, что за эпидерсия, – думала она, не веря в то, что ее снова сбросил очередной мужчина. – Подумаешь, обиделся. Дурень!
Потом, проплакав ночь от жалости к себе, наутро отправила ему эсэмэску: «Любимый, прости».
Однако ответа не получила.
Выждав до вечера, набрав номер Сержа, выпалила в телефон: «Если через час не приедешь, я себе вены вскрою!».
Серж не приехал.
Алиса металась по квартире, как львица в клетке, но об обещанной смерти, конечно, забыла.
***
Хаос царил не только в Алисиной конуре.
Он безраздельно властвовал в ее, бесспорно прелестной, но очень взбалмошной голове. «Тараканов» в ее зыбком сознании было хоть отбавляй.
Никто из ее окружения точно не знал, где раздобыть такой дихлофос, который сумел бы тех «тараканов» повывести. Или хотя бы уменьшить их тучное полчище.