Эфесская волчица
Шрифт:
Агава провернулась волчком, а Леэна рванула её трезубец вниз, наступила ногой и выбила из пальцев, отшвырнув подальше. У воспитанницы Сильвана остался лишь кинжал, который она выставила вперёд в левой руке. Из раны обильно хлестала кровь, окрашивая тело ярко алой краской. Львица накинулась на неё, обрушив удары с обеих рук – кривое лезвие прошлось по голове, возвратным движением рассекло бок и перерезало кожаную повязку, что скрывала грудь, меч же входил сквозь рёбра снова и снова. Агава ещё стояла на ногах, но была уже вся красной от собственной крови, она попыталась было поднять
– Ужас, – прошептала Клеопатра, у которой волосы встали дыбом.
– Да, Леэна пишет кровью, как художники красками. Так Сатир говорит, – Диоклу явно понравилась её реакция. – Не привычна ты ещё к нашим делам. Нужно тебе закалять свою волю, как я делаю. Когда-нибудь я выйду на эту арену и покажу сражение не хуже.
– У Агавы не было и шанса. Разве это справедливо?
– Она принесла клятву и должна стоять в бою против любого соперника. Иногда попадаются слабые, а иногда сильные, но ставить пары – это привилегия хозяина. Гладиатор просто выходит и бьётся, – ответил мальчишка. – Так говорит Сатир.
– Ты его, я вижу, очень уважаешь.
– Конечно. За него билась моя мать, а потом он дал работу и мне. Он обеспечил меня крышей над головой и пищей, а ведь мог просто выбросить. Нынче я работаю на него, а потом буду биться за него на арене.
– Твоя мать была гладиатором? В Красном лудусе? – поинтересовалась Клеопатра. – Что с ней случилось?
– Да, она была одной из лучших, – кивнул Диокл. – Десять лет назад она пала на арене.
– Жаль, что ты не смог по-настоящему узнать её.
– Я знаю её по рассказам других, – уверенно сказал мальчишка. – Ей довелось погибнуть в бою, а это лучшая смерть из возможных. Когда-нибудь я хотел бы для себя такой же.
– Это случилось здесь?
– Нет, в Антиохии. Сатир тогда путешествовал с бойцами по городам Востока, и в Антиохии на играх они встретили Келено, лучшую женщину-гладиатора в Империи. Она провела два боя подряд с перерывом в день и во втором из них одолела мою мать.
– Ты как будто восхищаешься ей? – удивилась Клеопатра.
– Она – великий боец, и за это я её уважаю. Мне рассказывали, что тот бой был честным и очень близким, но ей всё же повезло больше. Не знаю даже, кто мог бы сразить её… Может быть Леэна… Теперь уже не важно. Говорили, что она закончила карьеру и вернулась к мирной жизни.
В это время внизу, на первом этаже сцены, разразилась какая-то буря – кто-то швырял предметы в стену, что отлетали с металлическим звоном, звучали несколько голосов, но среди них особенно выделялся один, мужской и яростный. Диокл подбежал к лестнице, сказав:
– Это Арес бушует. Не могу этого пропустить.
– Почему он так взбешён? – девушка поймала его за руку.
– Он не получает боя, которого жаждет.
Они вместе скатились по лестнице и попали в самое сердце представления. Железный сосуд с водой валялся на боку, и жидкость растеклась по полу тёмным пятном, рабы и даже гладиаторы жались к стенам, не желая попадаться на пути воплощённой ярости. В центре всего этого возвышался Арес, который ходил из стороны в сторону, раскручивая меч в пальцах.
Клеопатра удивлённо обнаружила, что легендарный боец вовсе не является гигантом – он был среднего роста, а на фоне огромного друга, прозванного Буцефалом, выглядел даже маленьким. Впрочем, было в его фигуре нечто угрожающее – во-первых, всё его тело, казалось, состояло лишь из мышцы и сухожилий, во-вторых, он двигался потрясающе быстро. Его плечи и грудь покрывала татуировка, изображавшая Горгону со змеями вместо волос. Лицо его обрамляла рыжая борода, такая же рыжая шевелюра была взъерошена как у кельта в боевом раже, взгляд же казался совершенно диким.
– Бой есть бой, – со своей скамьи вставил толстяк Циклоп. – Надо выйти и сделать дело.
– В задницу себе засунь своё дело! С кем я ещё должен подраться?! С собаками?! Со шлюхами?! – Арес подпрыгнул на месте. – Я мало приношу денег этому лудусу? Я вонзил меч в чрево этого города, и из распоротого брюха хлынул золотой фонтан! Только на мне тут всё и держится!
– Ты прав, ты заслужил… – сказал Фламма.
– Да, я заслужил! Я сделал то, что люди считали невозможным, я побил тех, кого раньше никто не повергал! Тридцать побед без единого поражения! Этого не достаточно?! – он говорил страстно, и девушка не могла не признать наличия у него актёрского таланта.
– Мы все понимаем, что ты должен встретиться с Гектором, – успокоительным тоном произнёс Мелантий. – Тут у тебя нет врагов.
– Неужели? И никто не шепчется у меня за спиной? Расскажи это кому-нибудь ещё.
– Исполни свой долг, как предписано традицией, – виновато прогудел Буцефал, хлопнув его по плечу.
– Иди и сам исполни, – рыжеволосый пнул ему шлем. – Ты лучше подходишь той собаке, что они выставили против меня.
– Я пропущу эти слова мимо ушей, брат, – насупился гигант. – Пропущу, ибо ты не в себе.
– Но почему Сатир отказывается устроить этот бой? Почему от зверя прячут его добычу? – немного смягчился Арес. – Только ради вас, друзья… но Валерий, коего бросили против меня, не заслужил этой чести. Я покажу им всем то, что они должны увидеть.
– Сделай это и забудь, будто не было, – посоветовал нубиец.
– О, нет. Они ничего не забудут, напротив, запомнят надолго.
Он сделал ещё круг, потом подхватил своё снаряжение мурмиллона и молча направился в сторону двери, толкая перед собой раба-распорядителя. Гладиаторы посмотрели ему вслед, и многие облегчённо вздохнули. Леэна, что уже вернулась и стояла близ дверного косяка, сказала: