Эфесская волчица
Шрифт:
– Ты уже знаешь, что случилось? Должна знать, – сказал Сатир.
– Какие-то крысы объявили нам войну, – ответила она.
– Да, правильно. Они напали не на меня, они напали на всех нас, – кивнул ланиста. – Прежде ты уже помогала нашей семье усмирять крыс. Нужно сделать это ещё раз.
– Приказывайте.
– Отправишься в каменоломни Руфа. Кербер расскажет подробности, возьмёшь его с собой. Вы должны вытянуть эту ниточку до конца. Узнайте, кто это сделал, – голос хозяина стал жёстким. – Пустите в ход мечи, если понадобится. Коли их будет много, то не рискуйте, но позовите больше наших людей.
– Мы найдём их, – сказала львица.
– Идите сейчас. Нечего ждать.
Леэна
– Не веди себя как шпион в этом доме. Вечно ты хочешь всё знать.
Несмотря на пинок, которым она подкрепила свои слова, он всё же решил ещё задержаться у дверей. Ему хотелось узнать, кто же напал на господина, но он понимал, что так просто ему никто этого не расскажет – все считают его слишком маленьким. Ланиста, тем временем, продолжал разговор с бывшим гладиатором, и юноша вновь прильнул к узкой щели.
– Она должна справиться. Согласен? – Сатир покрутил в пальцах зелёный стеклянный кубок с подогретым вином. – Я доверяю ей не без причины.
– Её знают в городе. Знают, что она работает на вас.
– Да пусть знают – плевать. Выбора-то особого нет, – поморщился хозяин. – Кого ты мне предлагаешь отправить? Арес и Фламма заняты только своими боями на арене, Буцефал слишком туп… Мелантий сам продаст нас как шлюха. Леэна один раз уже помогла нам.
– Да, тот бунт, – кивнул Виктор.
– Но ты прав, что в этой войне нам может понадобиться больше людей, способных пустить в ход сталь за пределами арены… и держать при этом язык за зубами. Кто это может быть на этот раз? Какая тварь жалит меня в спину? Милетцы? Бассианы? – рассуждал Сатир. – Что ты думаешь об Алкионе? Может она послужить нам в городе? Чем там она занималась до того, как увлеклась нашим ремеслом?
– Она рассказывала как-то, что в Мёзии её преследовали за самоуправство, – ответил гладиатор. – С друзьями они хватали разбойников, когда местные власти не выполняли своих обязанностей, и вешали их без всякого суда. За это её обвинили в убийстве, и ей пришлось покинуть дом.
– Да, что можно сделать в этом государстве, если не брать суд в свои руки? – фыркнул ланиста. – Она поступала правильно. Нужно будет пригласить её и поговорить. Мы тоже предпочитаем вершить правосудие сами.
Большую часть дня Диокл провёл в хорошем настроении. Он чувствовал себя почти героем из-за того, что участвовал в спасении господина и получил право обучаться с настоящим оружием. Боясь, что будет выглядеть неумело, он долго работал у столба, врезаясь в него щитом и охаживая деревянным мечом. За этим занятием он не заметил, как опустился вечер, когда мужчины ушли ужинать, а на площадке остались только бойцы из женского крыла.
– Удалось что-нибудь подслушать, малыш? – спросила его Никс, когда он присел на краю тренировочной площадки, чтобы выпить воды.
– О чём ты? – удивился юноша.
– Все знают, что ты любишь вынюхивать по всему лудусу. Таишься за углами словно шпион. Вот и сегодня Айя сказала, что ты околачивался у комнаты господина. Так удалось что-нибудь узнать? – её тон был немного насмешлив.
Другие гладиаторы шутили, что Никс похожа на паука, ибо она была довольно высокой, но очень худой, с длинными руками и ногами. Она могла бы казаться привлекательной, если бы не сломанный на тренировке нос, что сросся неправильно, хотя это немного скрашивали светлые глаза и золотистые волосы. Диокл знал, что она выступает как ретиарий, легко порхая вокруг противников, но эта роль – путь к смерти, и уже не раз она
– Я вовсе не таюсь, – насупился парень.
– Но тебе удалось узнать, кто напал на господина? Об этом все сегодня говорят.
– Этого пока никто не знает… разве что Леэне удастся выяснить.
– Так её послали на поиски?
– Я тебе этого не говорил, – спохватился юноша, поспешив закончить свой перерыв и потихоньку улизнуть от неприятного разговора.
На другом конце тренировочной площадки Мелуса состязалась с Ипполитой, и грохот от их щитов стоял такой, будто они схватились в настоящем бою. Диокл обходил песок по краю, чтобы сложить своё снаряжение в ящик, но и тут ему не удалось избежать внимания – Деянира, что с Токсарис наблюдала за тренировкой, ухватила его за плечо.
– Люди говорят, что тебя наградили, – сказала она. – Стал почти взрослым… Я помню, как ещё девочкой ходила на бои твоей матери.
– Ты храбрый. Скифы говорят, что храбрые люди рождаются под счастливой звездой, – с лёгким акцентом добавила Токсарис.
Деяниру многие любили в лудусе за весёлый нрав, хотя она и не брезговала женскими кознями и соперничеством с подругами. Её галльская внешность была неотразима для мужчин – длинные каштановые волосы и белая кожа, мускулистое тело и пышная грудь, карие глаза. Она славилась своей любвеобильностью и делила постель со многими мужчинами из школы, сейчас же имела постоянного любовника среди гладиаторов, называя его мужем. Токсарис говорила, что является дочерью скифского царя из далёкой Тавриды, впрочем, Леэна уверяла, что она просто рабыня откуда-то из Персии, не знающая ни имён, ни племени своих родителей. У неё была желтоватая кожа и чёрные прямые волосы до плеч, глаза же имели необычный разрез, придавая ей экзотический вид. Она выступала как лучник и не могла соперничать с другими бойцами размерами и физической мощью, поэтому предпочитала подчиняться старшим.
– Теперь я буду тренироваться вместе с вами, – сказал Диокл. – Смогу стоять с вами в парах и держать щит.
– Ага. С ней постоишь, – Деянира мотнула головой в сторону Мелусы. Та вошла в раж и яростно давила соперницу, едва успевавшую защищаться. Юноша знал, что она любит ближний бой, особенно же сбивать с ног и забивать на песке. В арсенале гладиаторов присутствовали и приёмы борьбы, хотя немногие умели пользоваться ими так хорошо, как Мелуса. Вот и сейчас она подбила ногу противницы и швырнула её через бедро, прижав щитом.
– Как месит, – вполголоса заметила Токсарис. – Так и искалечить недолго. Ей плевать на травмы сестёр.
– Не удивительно, что её никто тут не любит. Она думает только о себе, – согласилась подруга. – Её предназначение… Как она верила, что непобедима, что мы просто грязь под её ногами. Хорошо, что Леэна её обломала. До сих пор вспоминаю её лицо после поражения, когда толпа даровала ей помилование. Хотела кинуться на меч, тварь… но ничего, пережила.
Они особо не таились, ибо знали, что в шлеме, когда кровь стучит в висках, она их всё равно не услышит. Диокл был согласен с ними – он и сам не раз видел надменное и грубое отношение Мелусы к остальным, особенно же она возненавидела Леэну, которая нанесла ей единственное поражение. Некоторые бойцы, как мужчины, так и женщины, считали себя непобедимыми и тяжело переживали неудачи, иногда им не удавалось вернуться к ремеслу. Их тела ещё были крепки, но их души ломались. Мелусе удалось пережить поражение, став ещё более злобной и презирающей остальных.