Эфесская волчица
Шрифт:
– Сплетничаете за спиной у других, – сзади к ним незаметно подошёл Фламма. – Знаю, о чём говорите. Думаете, что она – тварь? Между тем, она одержима Игрой, она сильна и побила многих. Для неё победа важнее семьи, важнее всего… но в Аресе вы это любите. Да, нелюдима и тяжела в общении – это германская кровь. Я слышал, что она из бастарнов.
– Она – злобная сука, – не сдавалась Деянира. – Здесь многие хотят победить, но нельзя всаживать сёстрам нож в спину.
– А сама ты, разве, не говорила гадости за спиной Лики? Я помню
– Ну, это другое дело…
Диокл забежал в баню, чтобы почистить себя песком после тренировки. Слева он слышал гул из столовой, где мужчины трапезничали, сидя рядами за длинными столами и грохоча мисками. Еда им полагалась за счёт школы, и многие довольствовались сытными бобами и говяжьей похлёбкой, предпочитая экономить деньги. Арес, напротив, заказывал из города дорогие блюда, редко появляясь на общей трапезе. На тренировочной площадке места для всех не хватало, поэтому занимались по очереди – мужчины начинали с утра, а женщины дольше задерживались вечером. Столовую посещали также по отрядам.
Во дворе перед главными воротами царило оживление – рабы лудуса разгружали телегу с вином и запасом продовольствия, запоздавшую из города, а венаторы продолжали там свою тренировку, дабы не мешать гладиаторам на основной площадке. Диокл присоединился к немногочисленным зрителям, что теснились к стенам. Упражнения игроков с животными могли бы показаться забавными, ибо один изображал зверя, остальные же крутились вокруг него, покачивая копьями и раскручивая лассо, но юноша знал, что всё тут серьёзно, ибо их работа на арене сложна и опасна.
– Наш герой, – услышал он голос позади. Тут его также не оставили в покое – Алкиона окликнула его, а рядом с ней стояла Демо. С ними, впрочем, он был не против поговорить, ибо эти двое были ему почти друзьями.
– И вы хотите узнать про нападение? – вздохнул он.
– Ну, если расскажешь. А, хотя, ничего не говори. Ты должен хранить верность господину, а он, верно, просил тебя держать язык за зубами, – сказала Алкиона. – Мы можем поговорить о чём-нибудь другом.
– Например, о больших играх, что грядут, – Демо держала горшочек с финиками и отщёлкивала косточки, метя то в одну, то в другую жертву. – Мне нужна большая победа, чтобы двигаться дальше. Согласен?
– Ты хороший боец, – уверил её Диокл.
– Уверена, что ты знаешь мои достижения. У меня восемь побед и три поражения. Самое смешное, что какой-нибудь идиот, коих полно на трибунах, может подумать, что это говорит обо мне как о слабом гладиаторе. Они же понятия не имеют, что я проигрывала одним из лучших бойцов провинции. Лишь Леэне, Алкионе и Мелусе удалось меня одолеть, и никому из других городов.
– О, я помню этот бой, – усмехнулась Алкиона.
– Обломала меня, бессердечная тварь, – Демо хлопнула её по бедру.
– Сама виновата. Ты поддалась ярости, как обычно, и бросилась на меня, растянувшись в длинном прыжке. Хотела оттолкнуться
– Можешь не напоминать, – поморщилась Демо. – Лучше вспомним, как я победила чемпионку Пергама. Вот это была замечательная схватка.
– И с тех пор пергамцы тебя ненавидят. Тоже достижение, если подумать, – усмехнулась Алкиона.
Мимо них прошли несколько рабов, что несли амфоры с вином. Одна из девушек пошатнулась и едва не упала, ей пришлось поставить сосуд на землю, и стало ясно, что его вес явно превосходит её возможности.
– Корина, не таскай тяжести. Я же тебе говорила, – сказала Демо.
– Мне Феб велел… – громко дышала названная Кориной. Она присела на корточки и опустила руки на колени. Она была довольно высокой, но очень худой, с бледной кожей и впалыми щеками, с тёмными волосами, заплетёнными в косу.
– Плевать на Феба. Тебе нельзя, – настояла фракиянка. – А ему я зубы выбью.
Диокл помнил её историю. Сатир как-то серьёзно заболел, и некоторое время в лудусе заправлял его сын, успевший натворить немало дел. Он купил большую партию рабов по дешёвке, желая впечатлить отца, но многие из них оказались больными и увечными. Среди рабов была и Корина. Торговец продавал её как сильную девушку для любой работы, но когда дома с неё сняли хитон, то увидели, что вся она иссечена кнутом. Виктор тогда сказал, что она стоит не больше ста сестерциев, и удивительно, что она ещё жива.
Тем не менее, она выжила, и Сатир не стал её продавать, прежде всего из-за нежелания позориться перед людьми. Он сделал вид, что доволен приобретением. Корина многих поразила тогда – после жестоких издевательств и избиений у прежних владельцев она осталась удивительно доброй и жизнелюбивой. Из-за этого многие прониклись к ней симпатией, и особенно Демо, помнившая о своей юности. Все знали также и то, кто оставил на теле девушки столь страшные следы, – она была собственностью Корнелии Салонины, жены Гая Эмилия Бассиана, одного из членов обширного и знаменитого рода. Эта женщина прославилась своей жестокостью по всему Эфесу.
– Я слышал, что Салонина продолжает мучить несчастных, – сказал юноша, поглядев на Корину. – Слава богам, что мы не имеем такого жестокого хозяина.
– Откуда ты знаешь? – спросила Демо.
– Несколько дней назад ходил в город и там слышал разговоры рабынь на рынке, – пояснил Диокл. – Они шептались, что видели Салонину в банях. Её сопровождали две служанки, и, когда они разделись, то все ахнули, ибо спины их были исполосованы кнутом.
– Поганая тварь. Знавала я таких, – фракиянка не на шутку разъярилась. – Уверена, что она наказывает их не за серьёзные провинности, а за всякие мелочи. Говорят, что закон это запрещает. Правда?