Эфесская волчица
Шрифт:
Выждав нужный момент, она раскрылась, поразив уставшую противницу сразу тремя ударами. Клинок залетел в живот и грудь так легко, словно плоть сама расходилась под его остротой. Ей удалось заскочить Фалестре за спину и сделать ещё один выпад, вогнав меч глубоко между рёбер. Та тяжело рухнула на колени, выпустив щит, её руки упёрлись в каменное дно бассейна, а вода начала окрашиваться багровыми прядями.
– Стой! – Виктор сделал шаг вперёд и взял Алкиону за плечо.
Когда пощады не было, гладиатору могли дать добить соперника в пылу схватки, просто дорезать на земле, но высшей доблестью
«Да, нужно пройти до конца. Пусть они увидят, как мы презираем смерть, – внутренне повторял Виктор. – Сейчас уже всё кончится».
– Смотри, сынок. Даже рабы и люди низкого достоинства способны являть образцы мужества, – сказал хозяин дома, – а ты, кровь знатного рода, должен быть мужественным и подавно. Хочу, чтобы ты запомнил этот урок.
– Делаю это ради долга. Прощай, сестра, – тихо сказала Алкиона, поднявшая меч для удара.
– Спасибо… – прошептала Фалестра.
Меч стремительно вошёл в основание шеи и провалился до самого сердца, не встречая сопротивления. Лицо женщины исказила гримаса страдания, и она громко вздохнула, а потом опустилась вниз, прямо в воду. Её волосы намокли и рассыпались тяжёлыми прядями, бассейн медленно краснел, будто вода обращалась в вино. Алкиона отступила назад и замерла. В своём шлеме она казалась безликим демоном смерти, вокруг её клинка обвились кровавые ленты.
Виктор посмотрел на гостей, чтобы оценить их реакцию. Варий казался возбуждённым – сцена смерти его привлекала. Полиэн, напротив, немного отвернулся и даже прикрыл глаза рукой, не считая подобные зрелища делом достойным. Афиний был охвачен азартом, в чём ему следовали и Сократ с Полидевком. Гиппарх задумчиво крутил в руках чашу, внешне не проявляя никаких эмоций, но думая о чём-то своём. Гессий одобрительно кивал и говорил что-то Арторию. Корвин поздравлял Сатира с отличным представлением.
– Поблагодарим же победительницу, – провозгласил хозяин дома.
Все они похлопали, и Алкиона поклонилась, сняв шлем. Потом она ушла, и проворные рабы вынесли тело – как в хорошей театральной постановке, декорации должны были меняться быстро, а смерть показывать свой лик лишь на мгновение. Уже через короткое время они продолжали пир, и лишь красный бассейн напоминал о прошедшей схватке.
– Этот бой возвращает нас к тому, о чём мы уже говорили, – сказал Гессий. – Грядут Новогодние игры, и хорошо бы обсудить покупку гладиаторов. Ты не против, Сатир? Всегда не лишним будет совместить приятное с полезным.
– Конечно. Я сам хотел предложить, – желание дуумвира не стало для ланисты неожиданностью.
– Хочу сказать вам, что эти игры пройдут с особенным размахом в течении трёх дней. Мы узнали, что сам наместник посетит их, выполняя дружеский обет, и Эфесу стоит оказать нашему наместнику достойный приём, – продолжал Гессий. – Как бы ни было тяжко по налоговым делам, но никто не обвинит нас в скупости.
– Полагаю, что нам придётся потратить
– Потянем, – лукаво ободрил его Гиппарх.
– Итак. В первый день пройдут большие венацио на ипподроме – быки, кабаны и другие животные… наш дрессированный слон, ну, и так далее. Сатир, предоставишь своих венаторов и бестиариев? Хоршо, – деловито говорил Гессий. – Там же будет устроено и массовое побоище грегариев. Бассиан подкинет людей.
– Там можно провести и бои лучников, ибо размеры позволяют, – вставил ланиста.
– У тебя есть лучники?
– Есть пара, – кивнул тот.
– Хорошо, других обеспечит Бассиан. Во второй и третий дни дадим представление в театре – небольшие травли, панкратионисты и кулачные бойцы в первой половине дня, и гладиаторы со второй половины.
– Считаю, что львов и леопардов следует показать именно в театре, – заметил Гиппарх. – Животные это редкие и произведут куда большее впечатление, если их увидят с близкого расстояния. Конечно, будет объявлено, что этих хищников городу подарил Марк Юлий Гессий, наш дуумвир.
– Согласен, – не стал спорить тот. – Однако нужно будет проследить за безопасностью, дабы звери со сцены не выскочили на трибуны. Хочу просить тебя как эдила, Арторий, дабы ты лично этим занялся.
– Сделаю, как и положено, – ответил эдил. – Натянем сетку, как и прежде уже делали.
– Потребуются и лучшие венаторы. Что скажешь, Сатир?
– Дам своих лучших, – охотно заверил ланиста.
– Теперь о самом главном, – продолжал Гессий. – Украшением последнего дня игр должен быть великий бой. Все ждут противостояния Ареса и Гектора, и мы дадим людям это зрелище.
– Милетцы согласятся отдать своего чемпиона? – спросил Варий.
– Сам наместник хочет посмотреть на это, поэтому у них не будет выбора, – уверенно сказал дуумвир. – Ты-то согласен, Сатир?
– Мой лучший боец к вашим услугам. Он отстоит честь Эфеса, – учтиво поклонился ланиста. Было видно, что он рад такому исходу, ибо главный бой сулил большие деньги и большую славу.
– Однако для таких значимых игр недостаточно одного великого боя. Нам потребуются и другие схватки с участием знаменитых бойцов, – внезапно сказал Гиппарх. – Не стоит нам забывать об амазонках, гордости Эфеса. Я предлагаю выставить Леэну против Алкионы.
– Отличная идея, – одобрил Афиний. – Сегодня мы увидели, насколько хороша твоя амазонка, ученица Деметрия. Готов биться об заклад, что она даст чемпионке достойный бой.
Виктор заметил, как Сатир скривился будто от зубной боли. Эта идея ланисте совсем не понравилась, но он мало что мог противопоставить авторитету магистратов. Гиппарх же не отставал, продолжая:
– Подумай сам, мой друг, насколько людям понравится этот бой, и как достойно будешь выглядеть ты сам. Истинный азарт возникает, когда ты берёшь что-то очень ценное для тебя, и ставишь это на кон. Покажи же нам, что ты готов жертвовать ради города самым ценным.
– Хороший замысел. Устроим этот бой, – кивнул Гессий, и его жест не оставлял возражений. – Ты выставишь и других амазонок, противниц им предоставит Бассиан, также и из Милета с Пергамом пришлют.
– Согласен, – выдавил ланиста, хотя и без всякой радости.