Эфесская волчица
Шрифт:
Алкиона врезалась пинком в щит соперницы, свернув его в сторону, но это был лишь обманный манёвр, и она перекинулась влево, оказавшись на фланге. Мощными рубящими ударами она обработала правую руку Пирры, и только кольчужный наруч спас её от тяжёлых ран. Каким-то чудом удержав рукоять оружия в пальцах, милетянка повернулась к противнице, вновь закрывшись. Из-под шлема слышалось тяжёлое дыхание галльской воительницы, она начинала уставать.
«Сильная, но тяжёлая… я так и думала о ней. Теперь только не дать ей отдышаться», – мелькнуло в голове у Алкионы.
Она сама сформировала закрытую позицию, подсев
«Ещё раз», – неслышно прошептала Алкиона, снова открыв заслон.
Теперь милетянке уже не удалось сдержаться, она раскрылась и рубанула со всей силы. Одновременно с этим эфесянка рванулась влево и вниз, она поднырнула под руку соперницы и кистевым движением рассекла незащищённый бок. Сика прошлась по рёбрам, открыв поверхностную, но обширную рану. Пирра почувствовала, что проигрывает, и отреагировала на это новой волной ярости, она бросилась почти вслепую, толкая щитом и делая выпады гладиусом перед собой. Алкиона отпрянула, легко уклоняясь от этого бешенства. Она маячила прямо перед соперницей, не попадая в зону поражения её оружия, дразнила и давала вымахаться, а потом кинулась навстречу и жёстко врезалась голенью в ногу милетянки. Та полетела через голову на песок.
– Эфес! – закричали на трибунах. Пирра встала на колени, когда Алкиона обрушила ей на голову щит и следующим ударом рассекла плоть на спине. Милетянка рванулась из оставшихся сил, её тело уже обильно окрасилось кровью, и вниз падали густые капли. Алкиона в последний момент уклонилась от меча, и обессиленная Пирра упёрлась руками в песок. Тут уже эфесянка не оставила ей возможностей, разбив ребром щита правую кисть, и пальцы выпустили рукоять.
Она дала противнице шанс – не стала бить ещё раз, но отбросила свой щит, схватила её за гребень шлема и прижала клинок к шее. Почти одновременно милетянка подняла левую руку с двумя вытянутыми пальцами, прося пощады, и судья ударил Алкиону палкой по плечу, требуя остановиться. Она стянула с головы соперницы шлем и отбросила в сторону её белый подшлемник, потом отступила, ожидая решения.
Зрители хорошо знали ритуал – все трибуны мигом оживились, одни показывали жестами, другие кричали, третьи махали белыми платками. Было какое-то таинство в том, как большинство вдруг приходило к единому решению, как многие вдруг оказывались охвачены единым желанием. Эдил встал в первом ряду, он бегло оглядел трибуны – повсюду просили дать пощаду. Он выдержал небольшую паузу, а потом протянул руку и обернул большой палец вверх.
«Это верно. Недаром говорят, что эфесская публика хорошо знает Игру. Пирра сражалась до конца, она не выказала трусости и заслужила миссио. Они оценили это, хотя она и воспитанница Милета», – удовлетворённо подумала Алкиона.
Только теперь она подняла голову к рядам, почти готовая расцеловать людей на них, всю эту пестроту зонтиков, плащей и хитонов. Её охватило радостное возбуждение, словно она воспарила на крыльях, почти сроднившись с
– Хороший бой, – прохрипела милетянка. – Рада была сразиться с тобой…
– Для меня было честью победить тебя, – потрепала её по голове Алкиона.
Спустя короткое время она вошла через одну из дверей в полутёмные недра сцены, и гладиаторы приветствовали её аплодисментами, как было принято среди них. Она бросила шлем на пол и провела ладонью по мокрому от пота лицу.
– Не дала мечу коснуться своего тела ни единого раза! Это был прекрасный бой! – обняла её Демо. – Образцовая игра для фракийца!
– Ты могла закончить с ней гораздо раньше, – сплюнула Леэна, что стояла близ дверей, опёршись спиной о стену.
– Не было нужды, – улыбнулась Алкиона.
Клеопатра
Вид, что открывался с верхнего яруса театра, заставлял забыть обо всём. У Клеопатры было множество своих забот, прежде она бы не поверила, что сможет любоваться видом в такой ситуации, но теперь просто замерла с открытым ртом.
Вся чаша театра была как на ладони – круглая арена внизу напоминала красное дно гигантского кубка, люди и животные на ней походили на оловянные фигурки детских игрушек, а сцена напротив зрительских рядов высилась как четырёхэтажный дом, в окнах которого мелькали силуэты любопытных. Но главное, позади театра можно было видеть лежащий внизу город и синеву залива. Только здесь приходило понимание, насколько высоко взобрались на скалу зрительские ряды. Прямо за сценой начиналась улица, ведущая к порту, вся она была украшена мраморными колоннами и перекрыта черепицей, поэтому люди могли прогуливаться в тени. Справа высился огромный гимнасий, а за ним – портовые склады с покатыми крышами. Слева лежал прямоугольник Торговой площади, обрамлённый колоннадой и украшенный статуями, чьи позолоченные одежды блестели на солнце как слепящие звёзды. К белому и красному цветам повсюду примешивался зелёный, ибо деревья и маленькие садики теснились на каждом незастроенном пятачке. Ещё дальше синел залив, на котором можно было различить пятнышки кораблей.
– Вид заставляет голову идти кругом, – толкнула её в бок маленькая смуглая девушка, что сидела на соседнем месте, с ногами взобравшись на подушку. По её тёмным волосам, крупным глазам и лицу не сложно было угадать сирийское происхождение.
– Да, какой огромный город. Гораздо больше Фессалоники, не говоря уже о других, – согласилась Клеопатра. – Жаль, что приходится видеть его так.
– Тебе нужно забыть о своей прошлой жизни, – серьёзно сказала та.
– Я не рабыня, Айя, и я не должна быть здесь.
– Но ты здесь. Тебя купили за три с половиной тысячи денариев, что очень дорого, поверь. Меня, к примеру, уступили всего за тысячу, – Айя посмотрела на неё. – Хотя твоя цена оправдана, ведь ты красива, да и умна… грамоту знаешь.
– Плевать мне на то, за сколько меня купили. Я не рабыня. Произошла ошибка, и мне нужно рассказать об этом Сатиру. Уверена, что он поймёт, – Клеопатра заметно разозлилась, сжав кулаки. Она была чуть ниже среднего роста, загорелая кожа отливала бронзовым оттенком, пшеничные волосы освободились от упавшего на шею платка и раскинулись по плечам, голубые глаза горели пронзительным упорством.