Эффект Гераклита
Шрифт:
В поисках информации, которая бы позволила «Поколению войны» безопасно завершить свое путешествие, био-дендриты все глубже погружались в мозг существа, по коже которого пробегала гротескная рябь. Глазные яблоки вздрагивали под плотно сжатыми веками, губы двигались, шепча беззвучную мантру.
— Ему больно? — поинтересовался Грендель.
— Какая разница? — ответствовал Хонсю. — Вентрис бывал здесь, ему известны протоколы размещения кораблей, а, значит, они известны и свежерожденному. Возможно, он этого и не осознает, но в нем есть все — схемы
— Справедливо, — признал Грендель. — Если это позволит нам выбраться отсюда невредимыми, то я только «за».
— И я. Хотя немного риска иногда не помешает.
— Иногда мне кажется, что у тебя какое-то нездоровое пристрастие к риску.
— Может, ты и прав. Помню, когда мы атаковали артиллерийскую точку в лагере Беросса, Обакс Закайо выразился примерно так же.
— Какой мудрый человек, — похвалил Грендель.
— Не очень. Он меня предал.
— И теперь он мертв?
— Естественно. Более чем, — подтвердил Хонсю. — Лучше учись на его ошибках.
— Я быстро учусь, — заверил Грендель, — но если ты и дальше будешь пробовать прыгнуть выше головы, то однажды свернешь себе шею.
— Может быть, — Хонсю пожал плечами. — Но не сегодня.
По центральному нефу стратегиума к ним приближался Ардарик Ваанес, чье внимание разрывалось между планетой, возникшей перед обзорным иллюминатором, и агонией свежерожденного. Хонсю и Грендель окинули взглядом подошедшего воина.
— Итак? — поинтересовался Хонсю.
— Цицерин говорит, вот эта подойдет, — ответил Ваанес и указал на светящуюся точку на экваторе планеты. — Она дальше всего от кораблей и расположена над самыми крупными по площади зарослями ксенофлоры.
Хонсю кивнул и всмотрелся в яркую точку — именно с нее должен быль начаться его великий и ужасный план отмщения Вентрису. То, что случится на этой планете, станет наглым вызовом, перчаткой, брошенной в лицо, и такой поборник чести, как Вентрис, просто не сможет не ответить.
Три воина внимательно наблюдали за тем, как светящийся символ превращается из маленькой яркой точки во тьме космоса во что-то угловатое и массивное. По мере того, как сокращалась дистанция, контуры объекта складывались в очертания медленно вращающейся орбитальной оборонительной платформы, хотя большинство ее пусковых отсеков были нацелены на поверхность планеты.
Платформа находилась на геостационарной орбите над экватором, а прямо под ней протянулось огромное, омерзительно пурпурного цвета пятно, закрывшее собой значительную часть охряной поверхности планеты.
— Скажи-ка мне, — заговорил Ваанес, отворачиваясь от изображения платформы. — Почему ты не остался на Медренгарде после победы над Бероссом и Торамино?
— От Халан-Гола остались только развалины.
— Ты мог бы построить новую крепость. Разве не этим обычно занимаются Железные Воины?
— Мог бы, — согласился Хонсю. — Но крепости
— Но она же была десять тысяч лет назад, — возразил Ваанес.
— Это для тебя, а для Железных Воинов это было как будто вчера. Думаешь, ход времени способен повлиять на что-то столь сильное, как жажда отомстить? Когда ты живешь в месте, где само время ничего не значит, настоящее отделено от побед и поражений прошлого всего одним ударом сердца. Мне доводилось сражаться рядом с воинами, которые осаждали Терру и шли в бой под предводительством примархов, и мне горько видеть, во что выродились когда-то великие Астартес. По сравнению с тем, чего добились те великие герои, вы — всего лишь слабаки.
Почувствовав, что еще немного, и гнев полностью лишит его самообладания, Хонсю заставил себя успокоиться и задумался о причинах своего неведомо откуда взявшегося воодушевления. До сражений на Медренгарде он не был такого высокого мнения о воинах, участвовавших в Ереси Хоруса, и, более того, открыто высмеивал ностальгические воспоминания, которым предавались Форрикс и Кроагер — участники той самой кампании, о которой он знал только понаслышке.
Глубоко вздохнув, он вновь посмотрел на мерцающие контуры орбитальной платформы.
— Цицерин! Заставь-ка их побегать.
Магос извлек извивающиеся зонды из затылка свежерожденного и обернулся. Тяжело и хрипло дыша, свежерожденный обессилено сгорбился, опираясь руками о палубу.
Не удостоив Хонсю ответом, магос подключил опять изменившие форму руки к кафедре, и весь стратегиум наполнился пульсирующим гудением, а освещение померкло. Став одним целым с кораблем, магос направил свои таинственные силы на то, чтобы запутать врага.
— Что он делает? — спросил Ваанес.
— Смотри, и увидишь, — сказал ему Хонсю.
Какое-то время изображение на экране не менялось: орбитальная платформа все так же медленно вращалась перед ними, а «Поколение войны», незамеченный и неузнанный, дрейфовал ближе. Затем орудия и антенны платформы ожили и стали поворачиваться, нацеливаясь на некую далекую точку в космосе.
Хонсю взглянул на экран навигационного планшета, где только что появился новый мерцающий сигнал — он отмечал как раз то место, куда теперь целились прислужники Империума.
Плоть на груди Цицерина трансформировалась в динамик громкоговорящей связи, и в стратегиуме раздались беспорядочные сообщения, заполнившие вокс-сеть платформы. Слова звучали нечетко из-за статических помех, но паника в них читалась безошибочно.
— …ость один, три омега! Контакт в ячейке дельта-эпсилон-омега! Сигнатуры авгуров указывают на враждебную ксеноформу! Запрашиваем перехват. При сохранении курса контакт в течение двух часов. Всем кораблям, способным оказать содействие: просьба ответить!