Эффект Лотоса
Шрифт:
Сегодняшний день ничем не отличается от других.
— Просто еще один день, — говорю я вслух второму живому существу в моем маленьком доме.
Лилли потирается о ножку кресла, обвив ее длинным хвостом. Полностью черная кошка с маленьким розовым носиком. В течение первого года после случившегося я не могла выносить тишину. Будучи котенком, Лилли поднимала шум и гам, вдыхая жизнь в мое совершенно мертвое существование.
Выздоровев физически, я обратилась за психологической помощью. Еще одна попытка освободить воспоминания
Тем не менее, доктор Лорен сказала одну вещь, которая нашла во мне отклик: мы все связаны.
Из-за этого я часто представляю себе, что все люди из моего прошлого сплелись как эти жилистые стебли, погребенные на дне озера. Связанные в этом темном подводном мире. Секреты, попавшие в ловушку.
В которой я их заперла.
Я поднимаю взгляд, мельком взглянув на доску убийства. Невротическая привычка, появившиеся с тех пор, когда у меня появилась одержимость своим делом. Некоторое время назад я накрыла доску простыней, чтобы скрыть имена и обуздать манию.
За всю свою жизнь я, так или иначе, пересеклась с множеством людей. Это стало проблемой, наряду с моей полустертой памятью. Исследование человеческой природы привело меня к квесту, где я изучала людей и что меня связывало с ними до того события. Вот почему я начала Книгу.
Сначала я усердно работала над своим делом, чтобы докопаться до истины.
Я много думала о Дрю. Как его действия привели к той ночи. Была ли моя юная, наивная любовь к моему профессору психологии катализатором, или он играл в произошедшем более главную роль?
Или, может, Челси была первой опрокинутой костяшкой домино. Ее появление с известием о беременности привело меня прямиком в руки убийцы.
Спустя почти четыре года, я ни на миллиметр не приблизилась к ответам на эти вопросы, как и детективы четыре года назад.
Я пришла только к одному выводу. Жизнь — это запутанная сеть людей и их действий.
И мы все виновны.
С ноутбука раздаются трели, оповещающие о входящем звонке Скайп. Я закручиваю волосы в пучок и усаживаюсь в кресло, положив ноут на колени. На экране висит изображение Риса.
Я принимаю звонок.
— Хейл, как продвигается дело Делани?
Без приветствия. Без формальностей. Это мне и нравится в агенте.
— Ну, свидетельские показания в лучшем случае поверхностны. — Я положила ноутбук на скамеечку для ног и подняла с пола папку, начав перебирать страницы. — Если честно, они были такими даже год назад. Конечно, я опросила по телефону выгульщика собак и соседскую пару, представившись «журналистом-расследователем», поэтому возможно, если к ним обратится более авторитетное лицо из правоохранительных органов, дело пойдет лучше.
— Хорошо. Договорились, — согласился Рис. — Ты уже связалась с матерью?
Я отрываю взгляд от отчетов. Нет смысла оправдываться: для Риса я словно открытая книга.
— Нет. Я бы предпочла, чтобы это сделал ты.
Он подносит экран телефона ближе к себе, чтобы я смогла лучше его разглядеть.
— Я хочу, чтобы тебе было комфортно разговаривать с членами семьи, — говорит он. — Ты должна преодолеть неприязнь.
— По сути, это не неприязнь, — я украдкой щелкаю резинкой на запястье, чтобы он не увидел. — Я знаю свои возможности. Семейные разговоры — это слишком.
— Да, ты права. Эта твоя привычка нервно откашливаться действительно действует людям на нервы.
Я сардонически ухмыляюсь.
— Вот спасибо.
Он улыбается.
— Это же ты ценишь честность. Я с радостью скормлю тебе лестную ложь.
Я качаю головой и продолжаю.
— Возможно, что они кого-то упустили? — под «они» я имею в виду детективов, назначенных для расследования убийств по делу Делани год назад.
Он изгибает бровь. Он чертовски привлекателен, полностью соответствуя стереотипам о брутальном агенте ФБР. Если бы он не заботился так сильно о раскрытии дел и исправлении ошибок, он мог бы сняться в своем собственном телешоу об уголовном правосудии.
— Это всегда возможно, — подтверждает он. — Мне придется самому обойти всех соседей и наведаться на место работы. — Он долго выдыхает. — Это много человеко-часов.
Быстро, надеясь, что он не заметит, я оглядываю пустой, если не считать Лилли, дом. — Я могу быть там сегодня вечером. Мои человеко-часы стоят всего ничего.
Он выдает свой самый презрительный взгляд. Федеральное бюро расследований компенсирует затраты на переезды, но именно Рису приходится заполнять безбожно большую пачку документов.
— Я мало что смогу сделать из Миссури, — добавляю я. — Нам действительно нужно снова всех опросить и выяснить, не пропустили ли местные копы что-нибудь в первый раз. — Как это, да не в обиду будет сказано, обычно случается с полицейскими маленького городка. Все дело в политике. Недостаточно людей, недостаточно средств, для расследования такого убийства.
Рис уступает.
— Это может занять максимум неделю, — на его лице мелькает выражение сочувствия и он, наконец, говорит о том, что его реально беспокоит в этой поездке. — Это Флорида, Хейл. С тобой все будет в порядке?
В голове снова всплывает картинка покачивающихся лотосов, но я ее подавляю. Заставляю вернуться в темную глубину, из которой они пришли.
— Все будет хорошо. Кроме того, Флорида — большой штат. Западный Мельбурн находится примерно в сотне миль от всего этого.
Все это.
Мое убийство. Моя смерть.
Так и не пойманный убийца.
Рис обеспокоенно кивает.
— Тогда договорились. Увидимся вечером. Будь осторожна.
Я быстро собираюсь. Бронирую билет, заказываю такси и звоню пожилой соседке, чтобы узнать, сможет ли она присмотреть за кошкой. Она сможет, и поэтому я глажу Лилли на прощание и ухожу, как раз, когда солнце скрывается за горизонтом.