Эффект недостигнутой цели
Шрифт:
Сомов подумал об Асадчем. Вспомнил, как лет десять назад, или около того, они сидели в дрянной забегаловке, единственными достоинствами которой были приличное пиво и вид на море. Асадчий, тогда еще майор, рассказывал приятелю нескончаемые профессиональные байки, то и дело подливая себе в бокал пиво из запотевшего двухлитрового кувшина.
Сомов слушал вполуха, размышляя о том, где подешевле приобрести тренажеры для зала: он меньше года назад открыл секцию бокса, и, хотя желающих было много, деньги платила в лучшем случае половина. Иваныч отлично знал
Например, Самсонов из 9-го «Б». Отъявленный хулиган и головная боль всех учителей. Срывал уроки, ввязывался в драки, постоянно вляпывался в неприятности. Не отчисляли его из школы только благодаря протекции Сомова.
– Нельзя отказываться от ребенка только из-за того, что он из неблагополучной семьи и родители махнули на него рукой, – горячился он на учительском собрании. – Он неплохой парень, просто им никто не занимается.
– Может быть, тогда вы займетесь? – в шутку предложила завуч, женщина веселая и острая на язык. А директор поспешно добавил:
– Вы что-то предлагаете, Борис Иванович?
Сидевшая напротив Наталья, тогда уже находившаяся в статусе друга, ободряюще кивнула Сомову. Он выдержал паузу, а затем медленно, взвешивая каждое слово, произнес:
– Дайте мне полгода. Если его поведение не изменится, я больше не буду возражать против отчисления.
В тот же день, после уроков, Иваныч отловил хулигана за школой, где тот курил в компании ребят постарше.
– Самсонов, подойди. Разговор есть.
Тот переглянулся с товарищами и нехотя спрыгнул с бетонного блока, на котором сидел. Будь на месте Иваныча другой учитель, Самсонов бы нагрубил и смылся. Но не выполнить просьбу Апокалипсиса грозило последствиями. Бить он не бил, но тряхнуть мог не слабо – плевать он хотел на учительскую этику. С легкой опаской Самсонов отделился от компании друзей и приблизился к физруку.
– Чего?
– Драться хочешь научиться? По-настоящему. Не так, по-лоховскому, как ты обычно делаешь, мутузя более слабых противников. А именно по-настоящему. Чтобы самому было не стыдно.
Парень с вызовом посмотрел на него:
– А мне не стыдно, с чего вы взяли?
– Да брось, – отмахнулся Сомов. – Себя-то не обманывай. Это тебе пока везет, что противники слабые попадаются. Столкнешься с кем-то посильнее и десяти секунд не продержишься.
Вместо ответа Самсонов набычился и поджал губы, не рискуя спорить, но явно не соглашаясь с выводами физрука.
– Ну так как? – повторил Иваныч. – В секцию ко мне пойдешь?
– Допустим, – с сомнением буркнул парень.
– Завтра в шесть. Где зал знаешь?
– Знаю.
– Спортивная одежда есть? – спросил Сомов, скользнув взглядом по старым джинсам и видавшим виды кедам.
Самсонов неловко пожал плечами, и Иваныч кивнул:
– Ладно, разберемся с этим.
На первой тренировке громкий и дерзкий Самсонов вел себя тихо и незаметно. Ребята, его ровесники,
– Через пару-тройку месяцев ты их догонишь. – Сомов ободряюще пожал его плечо. – Если будешь стараться. Я тебя научу.
Оставалась вероятность, что на второй тренировке гордый Самсонов не появится. Но Иваныч не сомневался, что еще увидит его в зале. Парень он своеобразный, но отнюдь не глупый. Такому только направление правильное дай. А задетая гордость – ничтожная цена за обретение новых навыков.
На следующую тренировку Самсонов пришел раньше всех. Когда Иваныч подходил к залу со спортивной сумкой на плече, тот уже отирался у дверей.
– Ты меня не слушаешь? – Асадчий вернул приятеля в реальность и потянулся за кувшином, где оставалось меньше трети пива.
– Отвлекся, – не стал врать Сомов. – Об ученике одном думал. Пришел в секцию уличной шпаной, а сейчас вменяемым парнем стал.
– Ты удивлен?
– Удивлен столь быстрой перемене.
– Знаешь, Иваныч, что я тебе скажу, – слегка растягивая слова, проговорил Асадчий, которого выпитое спиртное настроило на философский лад. – Ты большое дело делаешь.
Сомов иронически улыбнулся, но друг не позволил ему ответить:
– Вот этот пацан, к слову. Если бы не попал к тебе на бокс, то наверняка бы после школы подался в криминал, закрутилось бы, завертелось. Мне бы дополнительный головняк обеспечил: бегай, лови этих начинающих борзых преступников… А теперь получается, что одним говнюком меньше. А это, знаешь, имеет значение…
– Еще пива? – осведомилась официантка.
Асадчий уставился на нее удивленно, словно не ожидал увидеть. Секунду подумал, кивнул и продолжил, эмоционально обращаясь к приятелю:
– Веришь, иногда так паскудно на душе. С каждым годом говнюков все больше, а возможностей законно их посадить все меньше. Иногда адову работу проделаешь, поймаешь сукиного сына, а его оправдают в суде! Ты точно знаешь, что он виновен, но правосудию на хрен сдались твои доказательства, когда есть бабло. Бабло, Борька, все решает сейчас. Если у тебя много денег, то ты почти наверняка отмажешься. Достало меня это. – Он провел большим пальцем по горлу. – Вот так достало!
Майор помолчал, допил остатки пива, долго изучал дно в бокале и добавил чуть спокойнее:
– Знаешь, будь я отчаянней и не обременен семьей, чинил бы самосуд, ей-богу.
– Заделался бы тем маньяком из фильма, который днем ловит плохих парней, а ночью расстреливает сбежавших от правосудия? – Иваныч усмехнулся, хотя слова приятеля задели внутри что-то важное, что-то зревшее долгое время.
– Почему расстреливает? Геморроя с баллистической экспертизой не оберешься. Проще полоснуть ножом, и всего делов. Зря я, что ли, холодное оружие коллекционирую? – повеселел Асадчий и тут же сменил тему: – Кстати, по поводу холодного оружия. У нас вчера в отделении забавный случай нарисовался…