Эффект шимпанзе

Березин Александр

Я лишь недовольно покачал головой. Тем временем, разговор за столом продолжился.

— Ну так вот, представьте себе такую ситуацию, — обратил на себя внимание компактный лысый парень; как я понял из контекста прерванного диалога, звали его Скотт, — Идет Вторая мировая. Вы — гражданин какой-то абстрактной демократической европейской страны. Не Германии и не ее союзников. Немцы до вас пока не дошли. Из всех ваших партий о войне серьезно говорят только несколько самых мелких. Что именно они предлагают — никто не в курсе, просто намереваются заняться проблемой.

Правое крыло называет войну слухом, пущенным с целью дестабилизации общественного порядка, пусть сами в это и не верят. Правящая партия вообще подозревается в сотрудничестве с Гитлером и тихонько толкает в массы нацистскую пропаганду. Даже так — есть вещественные доказательства их экономической связи с Германией, которую они таким образом защищают. Ваши действия?

— Свалить в США, — без энтузиазма предложил парень с арабской внешностью.

— Это понятно. Но пусть нет у нас США?

— Ну да, я понял. Ничего не сделаешь. Но какой тогда смысл твоего аргумента? Просто переложить вину на власть, завернуться в простыню и ползти на кладбище? — ответил парень с едва ощутимым итальянским акцентом.

— Как сказать. Власть ведь формируется устоявшейся системой и фактически ей ограничена. Если у них не было системного стимула заниматься экологией, с какой радости они будут это делать? — сказал Скотт.

— Тогда виноваты те, кто построил такую систему?

— Тоже нет. Система на момент постройки обычно адекватна условиям, в которых она построена. Просто условия меняются.

— Окей. Ну и… что тогда?

Скотт лишь развел руками. Я же устроился на свободном месте за столом и начал в одностороннем порядке знакомиться с коллективом, ища их профили по фотографиям.

Парня с арабской внешностью звали Хассан Найар. По происхождению иранец, по специальности — айтишник-безопасник. Не совсем понятно, откуда у него этот шрам на лице — больше похожий на какой-то ритуальный знак, чем на настоящее боевое ранение.

Активнее всех говорил Скотт Пирсон — следователь и эмигрант из США. Его происхождение обещало быть очень любопытной историей. Мало кому удается заполучить одновременно возможность и желание бежать из Штатов.

Кроме них за столом сидели: еще один следователь Хьют Коллер, врач Габриель Капрони и когнитолог Алекс Мацумура.

Внимание присутствующих наконец обратилось ко мне. Похоже, они ожидали какой-нибудь приветственной реплики.

— У вас тут с гендерными квотами проблем не возникало? — попытался пошутить я.

В ответ Габриель поперхнулся — он, возможно, еще помнил такую практику в Европе, — а Хассан, ухмыльнувшись, ответил:

— Специфика работы такая. Поверь, это к лучшему.

Странных все-таки людей собрал вокруг себя Мун. С одной стороны, сложно было даже придумать более разношерстную группу; с другой — все они, включая самого Муна, чем-то похожи: насквозь киборги, задумчивые, с пронизывающими взглядами и обманчиво-несерьезной манерой разговора. Создавалось ощущение, что они не просто болтают, а играют в какую-то игру наподобие покера без карт — игру, которая требует скрытности, выдаваемой за доброжелательность. А может, это просто моя паранойя.

— Кажется, все собрались, — Мун вышел на середину переговорной, — Напоминаю сегодняшние задачи. Их нет. Просто идем и тыкаемся во все, что хоть в какой-то вселенной может иметь отношение к расследованию. Более детальные планы будем составлять по ходу дела. Оружие не нужно.

***

Выгрузив подразделение и сопровождающих его андроидов, два электролета-микроавтобуса снова поднялись в воздух и перелетели на открытую площадку неподалеку, чтобы подставить солнцу свои массивные крылья и успеть зарядиться до нашего возвращения. Сегодняшняя погода не способствовала дальним перелетам.

Территория аэропорта была полностью оцеплена, так что мы не могли даже высадиться на ней — небольшой путь до входа пришлось проделать пешком. Наверняка издержки от простоя уже на порядок превысили ущерб, нанесенный атакой непосредственно. Но и открыть аэропорт, в котором до сих пор могла скрываться опасность, никто не мог.

— Вы вовремя, — заметил ожидавший на входе сотрудник ВВС, — Мы как раз нашли что-то интересное.

— Да ну, впервые за две недели? Впечатляет, — ответил Мун.

Встречающий косо посмотрел на него, развернулся, и жестом пригласил следовать за собой.

Диспетчерская — благо, достаточно объемная — была превращена в штаб расследования, встречая посетителей хроническим запахом кофе и звуками непрерывного стука по клавиатуре. Как ни странно, весь персонал был чем-то занят.

Сотрудник ВВС подвел нас к группе людей в темно-синей легкобронированной униформе, и Мун поздоровался с кем-то из них.

— Говорите, у вас новости? — сразу же спросил он.

Солидный собеседник кивнул и указал на большой дисплей перед собой. Дисплей, по-видимому, был частью терминала, за которым сидела девушка в аналогичной униформе.

— Мы, наконец, нашли возможную причину всего, — начала объяснять она с плохо скрываемым возбуждением, — Улика — логическая нестыковка между логами служебных роботов и записями видеонаблюдения. По логам, этот робот — на дисплее появилась фотография грузчика, — Весь день находился в ангаре, но камеры зафиксировали его неподалеку от водородной распределительной станции. Минут за двадцать до первого взрыва. Рабочая гипотеза состоит в том, что злоумышленники получили удаленный контроль над роботом и использовали его в качестве прокси уже для взлома систем аэропорта.

— Неужели от такого хода не было никакой защиты?

— На распределительной станции — была, и еще какая…

— …Но когда у врага уже есть физический доступ к твоему оборудованию, единственной защитой остается рубильник, — закончил за нее Хассан.

— Мда. А кто занимается поддержкой этих роботов? — спросил Мун.

— Бостон Динамикс. Мы уже отправили им официальный запрос. Судя по тому, сколько времени они молчат, их это тоже шокировало.

Мун ненадолго замолчал, обдумывая полученную информацию, а затем поинтересовался: