Его единственная
Шрифт:
«Как я вообще жил без них?» — охнул мысленно и удивленно воззрился на недовольное лицо жены.
— С вашими методами, Сережа, любая согласится трубку снять.
— Да осада была кратковременной, противник пал к ногам победителя, — криво усмехнулся Кирсанов.
— Ну, какая осада? — пробурчала Александра. — Кому понравится штурм офиса? Это всегда такой ужас…
— А ты откуда знаешь? — напрягся он.
— В банк приходили ребята в масках. Мне и одного раза хватило. Лучше блог вести, чем на полу в белой
— А Юлька откуда узнала? Ей, вроде, Крепс ничего не говорил…
— Я сказала, — твердо и на редкость спокойно сообщила жена.
— А… — глотнул воздуха Бек. — Ну да, — крякнул недовольно, но покосившись на чуть выпирающий из-под норковой шубки животик Александры Андреевны, решил промолчать.
«Александра, конечно, не права, — подумал он раздраженно. — Это бабская солидарность всему виной, — поморщился мысленно. — Сам виноват. Какого лешего я влез в личную жизнь Крепса? Вот пусть сам со своей Юлей и разбирается…»
— Я что-то не пойму, Санечка, — пробормотал Кирсанов, беря жену под локоток. — Юлька твоя, вроде, дамочка с амбициями, а вон как на моего Крепса запала. И он внезапно к ней воспылал чувствами…
— А общий ребенок не в счет? — вскинулась Александра.
— Не всегда, — пожал плечами Кирсанов. — В случае Крепса и Юли я бы вообще на любовь не ставил. Димка, он классный, надежный, как скала, но у него долг на первом месте. И если его ребенок растет на стороне, он сделает все, чтобы стать ему настоящим отцом. А любовь и все сантименты побоку, — вздохнул Бек.
— Юля догадается, если Димка солжет, — прошептала она, останавливаясь. — Ей и так туго пришлось. Хватит с нее измен и подлостей.
— Ой, вот прям бедная и несчастная, — ухмыльнулся генерал, косясь на прыгающего рядом сына. — Вот только не надо, Санечка, всех под одну гребенку грести. Твою Юлю еще никто ничем не обидел… А она сама много дров наломала. Я никак не пойму, как взбалмошная ворона смогла за короткое время превратиться в белого лебедя. Почему Яныч женился именно на ней? Да и к нам она всегда приезжает одна.
— Не знаю, Сережа, — пожала плечами Санечка. — Я ее с мужем вообще ни разу не видела. Но он человек занятой…
— Политик, твою мать, — пробурчал Кирсанов. — Я вроде тоже не куличики в песочнице леплю, но вот в гости мы ходим вместе. И вообще — одна семья. А от Юли твоей веет одиночеством и печалью, как от вековухи. Мужики таких баб нутром чувствуют и обходят десятой дорогой. Она моему Димке жизнь сломает и дальше пойдет, рыдая.
— Наше дело — сторона, Сережа, — заявила Александра и повернулась к дергающему ее за рукав старшему сыну. — Что, Лешик?
— А давайте в кондитерскую за пирожными зайдем? — предложил он. — Купим мои любимые корзинки с заварным кремом и фруктами.
— А мне картошку! Картошку! — завопил Данька.
— Бедные голодные дети, — улыбнулась Александра,
— Так взрослые пацаны, Сань, — довольно хмыкнул Кирсанов. — Я как себя вспомню в этом возрасте, все время жрать хотелось. Я бы тогда и кирпич съел.
— Другое время было, Сережа, — печально вздохнула Санька, в который раз поймав себя на дикой материнской жалости. Хотелось обнять Кирсанова, прижать к себе. Обогреть и накормить.
— Времена разные, а люди всегда одинаковые. Одни добрые и бескорыстные, а другие за копейку удавятся. А вот есть во все времена хочется, — заметил он, пристальным взглядом осматривая витрины. — Выбирайте, пацаны, какие пирожные берем? — велел сыновьям, и когда те загалдели наперебой, от себя добавил. — И четыре пирожка с мясом. Что-то я проголодался, Санечка.
— Лара узнает, обидится, — захихикала Александра. — Но мы ей не скажем, тем более что я тоже хочу пирожок.
«Что-то не так с этой Юлей, — подумал Кирсанов, вместе с семьей выходя на улицу. — Странная девица. Держись, Крепс!»
А утром, услышав последние новости, схватился за голову.
— А как же служба? — бросил недоуменно. — Тебе, вот, до генерала совсем чуть-чуть осталось.
— Ну, какой из меня генерал, Бек? — устало протянул Блинников. — Как служить и знать, что моего сына воспитывает негодяй? Как жить, если Юльку грохнут, а пацана запрут где-нибудь в элитной школе? Как вбивать в бошки желторотым моральные принципы, зная, что продал и предал? Я не могу так. Юля сделала мне предложение…
— И ты не смог отказаться? — криво усмехнулся Кирсанов. — За сколько же она тебя купила?
— Задорого, — поморщился Блинников, обидевшись. — Вот рапорт, товарищ генерал. Я могу сразу и об отставке написать, — добавил он жестко.
— Не пори горячку, Крепс, — рыкнул генерал. — Тут тебе что? Институт благородных девиц или школа бальных танцев? Ты присягу давал, вот и служи!
— Так верой и правдой, Бек, — пробубнил Блинников. — Отпусти, а? Все равно, как Егорова попрут, нас тоже не оставят.
— Это мы еще посмотрим, полковник, — Кирсанов опалил злым взглядом собеседника. — Только не ожидал я, что ты как крыса с корабля побежишь.
— Я, вроде, только в отпуск прошусь, батя, — насупился Крепс. — Незаменимых у нас нет…
— Нет, — поморщился как от боли Кирсанов, — только ты наш разговор помнишь? Ты мне здесь нужен. Понял?
— Ну, не могу я их бросить, батя! Пойми меня! — взмолился Блинников. — Ведь ты же Александру с детьми не оставишь, Бек. Вот и я не могу предать Юльку. — Он вытер потный лоб ладонью и, будто опомнившись, полез в карман за платком. Вздохнул тяжко, призывая на помощь выдержку.
Сейчас от Кирсанова зависело многое, если не все.