Его любимая девочка
Шрифт:
Я выгнулась и раскрыла рот в беззвучном крике. Дыхание перехватило от боли, которая пронзила всё моё тело, каждую мою клеточку, каждый мой нерв.
Хватило меня ненадолго.
После третьего удара, я закричала в голос, умоляя отпустить меня, пожалеть, остановиться…
Джанабаев был глух к моим мольбам.
Я пыталась увернуться от новых ударов плети, что обжигала меня, а острый наконечник натурально рвал мою кожу.
Я извивалась, подобно червяку, который насадили на крючок для ловли рыбы.
Мне было так больно, что на мгновение мне показалось,
Но это было всего лишь мгновение и, скорее всего, мозг попытался так защититься.
Не помогло.
А когда мой крик перешёл в рвущий глотку хрип, и я превратилась в один сплошной комок боли, Джанабаев прекратил истязание.
Он снял меня с крюка и бросил на пол.
Расстегнул наручники и отбросил их в сторону.
Пока я не понимала ничего и не осознала, что всё, бить меня больше не будут, Артур, не мешкая ни секунды, положил меня грудью на пуфик, а сам, раздвинул мои горящие от ударов ноги, пристроился сзади и резким движением проник в меня.
Я вскрикнула от новой не менее сильной боли, что пронзила меня подобно разряду тока.
— Ух! Какая же ты узкая! Твою дырку однозначно нужно сделать шире! — заметил он, не прекращая движений.
Его огромный член терзал меня. Он вколачивался в меня как одержимый, принося только боль, одну только боль.
Тот Артур, которого я знала, который оказался Талгатом, занимаясь со мной сексом, хоть и был груб, но всегда заботился о моём наслаждении. Всегда делал так, что я кричала, получая оргзам и пребывала после всего в эйфории.
Этот же был настоящим зверем, не в хорошем смысле слова.
Он трахал жёстко, больно, вколачивал в меня свой член, будто хотел пронзить насквозь и причинить ещё больше боли.
Яросто врезаясь в меня, он зарычал и схватил меня за горло, сжимая так, словно хотел меня задушить.
Обильно кончив, этот монстр с довольным рыком, отпустил горло и вытащил из меня свой член.
Потрепал меня по спутанным волосам, словно я была питомцем, а не человеком. Он вальяжно развалился в кресле. Сложил ноги на пуф, толкнув меня ногой в плечо, отчего я упала на пол и сказал:
— А теперь запоминай, сука. Ты — моя жена, о которой я никого не просил. Но раз уж так вышло, ну и х*й с тобой. Для меня, ты просто шлюха, которую трахал мой недоумок брат. Я не трахаю шлюх после кого-то, правда, находясь на цепи долгие два с половиной года, пришлось вставлять тем убожествам, что приводил ко мне Талгат.
Он открыл шкатулку, что стояла на столике рядом с ним, и достал из неё сигару.
Понюхал табак и продолжил:
— Кстати, хочу заметить, что дырочка у тебя знатная. Мне понравилось, что она такая тугая и узкая у тебя. Но ничего, я быстро её раздолбаю и расширю. Если будешь вести себя подобающе, то всё с тобой будет хорошо. Но если будешь проявлять характер, Лена…
Он склонился ко мне и схватив за волосы, оторвал мою голову от пола и процедил в лицо:
— Будешь проявлять характер, шлюшка, я тебя отдам в клуб своего друга, когда
Он отпустил мои волосы и я, стиснув зубы, зажмурилась, дрожа всем телом. Слёзы жгли глаза. Мне было так больно, как никогда в жизни. Но больнее мне было ещё и не от физической боли.
Ненависть.
Она подобно кислоте разлилась по моим венам, сжигая мясо, кости и желая вырваться наружу.
Не знаю, откуда у меня взялись силы, ведь этот ублюдок едва не убил меня.
Но я увидела, как он поднёс к сигаре золотую зажигалку, и вспомнила свой сон.
Перевела взгляд на журнальный столик и увидела, как на нём в свете огня, что плясал в камине, блестит лезвие ножа.
Того самого ножа, которым он каждый раз резал и рвал одежду, что купил мне Арт… Талгат.
Я лежала на полу, выравнивая дыхание и отрекаясь от боли. Её заместила жажда. Жажда свободы, которую уже никто не смог бы утолить.
— Поднимайся и иди на диван. Хочу, чтобы ы выполнила мой первый приказ и поиграла с собой.
Его голос звучал хрипло и издевательски.
Этот садист упивался своей властью. Ему нравилось мучить и издеваться над человеком. Ему нравилось ломать и подчинять.
Не отрывая взгляда от ножа, я медленно поднялась на ноги и прошла в сторону дивана, но сделала вид, что упала, прямо рядом с журнальным столом.
Схватила нож и сжала его в подрагивающих руках.
— Лена, что за манеры? — процедила эта мразь. — Ты должна красивой и соблазняющей походкой плыть, а не топать и падать, будто ты неуклюжая медведица.
Я поднялась с колен, прижимая нож к груди и прошептала, не поворачиваясь к нему лицом:
— Хочу, чтобы ты сдох.
Тишина.
Я не двигаюсь и лишь сильнее сжимаю рукоятку ножа, приготовившись совершить страшное.
Слышу скрип кожаного кресла, его злое шипение сквозь стиснутые зубы:
— Видимо, я не всю дурь выбил из тебя, сука!
Вдох.
На резком выдохе, закричала, обернулась и со всей силы и всепоглощающей ярости полоснула лезвием по горлу Артура!
— Сдохни-и-и! Сдохни! — заорала я и пока он судорожно сжимал своё горло, из которого хлестал фонтан багровой, очень тёмной крови, я толкнула его и когда его тело оказалось на полу, начала наносить новые удары в сердце, живот, грудь.
Я кричала сорванным горлом, подобно дикой кошке.
Всю свою боль и ярость я выплеснула в эти удары…
Он был мёртв.
Артур Джанабаев был мёртв.
Этот монстр сдох.
Так просто…
Это оказалось так просто…
Встала на ноги, шатаясь из стороны в сторону и прошептала:
— Когда твоя чёрная и прогнившая душа окажется в огне и сере, знай, что это ад, который я познала благодаря тебе и твоему брату! Но мой ад не сравнится с твоим, поганый ублюдок! Ты будешь вечность гореть и страдать!