Его любимая девочка

Серж Олли

В голову сама собой закрадывается и располагается мысль, что Арсений на самом деле не такой уж и плохой парень. Добрый, красивый, сильный, умный, рисковый, пусть мажор, но так что? Всем теперь от зарплаты до зарплаты жить? Ооо! Это что это со мной сделали? Что за запрещённый приём пикапа?

Так ясно что. Эффективнее детей может быть только какой-нибудь кошаче-собачий приют. Алиса, соберись! Мало ли какие у богатых причуды. Может быть, это он так баланс добра и зла в своей жизни соблюдает. Просто до строительства церквей пока не дорос, а может, так сильно грешить пока не доводилось. Сердце, ты уж прости, но сегодня ты

жестоко ошибаешься, как-нибудь в следующий раз постучим. В честь более выдающегося персонажа.

Чтобы избавиться от эмоционального наваждения, решительно снимаю с себя кожанку Величко и кладу ее на лавку. От порыва ветра стразу становится прохладно, но это даже хорошо. В холоде мозги лучше соображают.

Раскручиваю маховик своей симпатии обратно. И к тому моменту, как Величко отпускает детей и, прихватив шлем, начинает подниматься ко мне на трибуну, снова ощущаю себя загнанной в угол, шипящей кошкой, готовой в любой момент кинуться на обидчика.

Кажется, Арсений очень тонко улавливает это настроение. Переводит взгляд с моего лица на брошенную куртку, ухмыляется и небрежно кладёт на лавку шлем.

– Ясно, окей. Думал, предложить тебе прокатиться на карте…

– Нет уж, - поджимаю губы и мотаю головой.
– Ты обещал поговорить.

– Садись… - делает он приглашающий жест и сам с грохотом приземляется на лавку.

– Спасибо, постою, - принципиально бурчу в ответ.

– Хозяин - барин, - пожимает плечами Величко.
– Как ты успела заметить, мы находимся на территории старого спортивного комплекса. Пока не родители не построили дом, мы жили здесь неподалёку. Я бегал сюда в бассейн, а потом начал заниматься картингом. Один из всей команды участвовал в Московских соревнованиях, потому что только у моих родителей были на них бабки. В пятнадцать должен был улететь на просмотр в Италию для продолжения карьеры, но планы изменились… - Арсений прищёлкивает языком и замедляет речь.

– Почему изменились?
– Спрашиваю, обхватывая себя за плечи. И уже чувствую, что ничего хорошего не услышу.

– Не важно, - подозрительно хриплым голосом отвечает Величко.
– Я просто хочу, чтобы ты знала. У этих детей нету богатых родителей. И те бабки, которые я мог выиграть в гонке, они пошли бы на покупку экипировки и оплату вступительных взносов на соревнования. Теперь их нет!
– повышает он голос.
– Благодаря твоей долбаной правильности. Их нет!

– Ты серьезно?!
– взрываюсь в ответ.
– Считаешь, когда золотые детки посреди ночи гоняются на папиных тачках, у любого нормального человека первой возникнет мысль об альтруизме? Ах, какие молодцы! Сегодня, наверное, на строительство пандусов в центре города собирают. Ну конечно, вы же всегда так делаете! Все! Так почему бы просто не скинуться? А раскуроченные в цветастый металлолом тачки, которые периодически вывозят на эвакуаторах по утрам это, наверное, добровольные пожертвования на развитие вторичной переработки. Так? Я правильно понимаю?
– тяжело дышу я от тирады.

– Высказалась?
– рявкает Арсений, вскакивая на ноги.

Я чувствую, что перегнула, и теперь его доже открыто бомбит.

Он делает пару шагов до ограждения, потом разворачивается и делает рывок в мою сторону.

– Ну, допустим, ты по-своему права. Но чего ты добилась? Мне отомстила? Гонки все равно будут. Зачем вообще приходила, если тебе это так претит?

– У тебя точно звёздная болезнь, - качаю головой.
– Я ещё в машине пыталась сказать, что приехала за сестрой. Эта влюблённая идиотка отказалась со мной уезжать! А если бы ее также, как меня, запихнули в машину, и водитель вдруг не был столь невероятным, как ты?! Что тогда?

– Черт… - шипит Арсений и в порыве перехватывает меня за плечи и встряхивает.
– Нужно было найти другой вариант!

– Какой?
– сморю с вызовом в его глаза.
– Отпусти. Мне больно.

– Нет, ты просто безнадёжно - бесстрашная дура, - качает он головой, опуская руки.

– Пошёл к черту, - шиплю ему в ответ и, просто не видя смысла дальше вести диалог, разворачиваюсь, чтобы убежать, но не рассчитав расстояние, оступаюсь и лечу вниз по ступенькам. Щиколотка, колено и бедро взрываются резкой болью. Мне даже не за что удержаться, чтобы остановиться.

– Алиса… - выдыхает Арсений и успевает подхватить меня за капюшон ветровки, не дав шмякнуться головой.
– Почему нельзя купить нормальную обувь?
– психует.

– Не трогай!
– рвусь из его рук, всхлипывая от обиды и ощущения очередного позора.

Господи, Алиса, что ты за неудачница такая? Даже уйти красиво не можешь. Подтягиваю к себе ушибленное колено и стряхиваю с него цементную пыль. Больно…

– Поднимайся, - игнорирует мои слёзы Величко, рывком усаживая на лавку.
– Тут везде металл и цемент. Уже ледяные. Дай посмотрю… - опускается передо мной на корточки и тянет руку к штанине.
– Тут, если что, медсестра есть.

– Не надо смотреть!
– как от прокаженного дергаю ноги в сторону и вытираю со щёк слёзы.
– Просто без всех предысторий скажи, что я должна теперь делать? Кто еще захочет надо мной поиздеваться? Чего мне ждать?

– Пока ты моя, - резко отвечает Арсений, - никто не тронет. Не посмеет. Только быть моей нужно убедительно, Алиса. Так, чтобы я был доволен. Иначе, сама понимаешь, какой смысл?

– Обозначь обязанности, - отвечаю бесцветно, чувствуя зарождающуюся в животе тошноту, и, ухмыляясь, поворачиваю к Арсению лицо.
– И срок…

– Месяц… - хрипнет голос Величко, а рука влетает вверх и скользит неласковым жестом по моей щеке.
– Твои губы, твоё время, твои мысли - все мое.

– А тебе самому не противно от того, что я дам тебе это все не добровольно?
– говорю с вызовом.
– Образ альтруиста плывёт.

– Ну что ты. Гораздо чаще я - махровый эгоист, - хмыкает Арсений.
– Ты мне понравилась, Алиса. Я хочу тебя в свою коллекцию. И собираюсь получить от этого удовольствие. Чего и тебе советую.

– Звучит отвратительно, - отрицательно качаю головой.
– Я надеюсь, что ты понимаешь на сколько. Да и где у меня гарантии, что после тебя не захочет поиздеваться кто-то ещё?

Я замечаю, как по скулам Величко начинают ходить желваки. Да, это неприятно, когда говорят, кто ты есть в лицо.

– Я не сделаю ничего, чего бы тебе не понравилось, - шипит он на мгновение прикрывая глаза и пряча от меня взгляд.
– Просто. Отпусти, смирись и кайфани. Оцени, мать твою, мое великодушее и скажи спасибо, за то, что я защищаю твою задницу!

– Как сказать спасибо?

– Ртом, Алиса!
– взрывается Арсений и лупит кулаком по лавке так сильно, что я аж подлетаю.
– Я все сказал.