Его маленькая слабость
Шрифт:
Но не теперь.
Глажу темные волосы, рассыпавшиеся по моей подушке. Целую кончик носа. Осторожно прижимаю девушку к себе и медленно подаюсь вперед.
— О, Глеб… — это моя лучшая награда. Ее голос, что стонет мое имя. Я так долго этого хотел.
Знаю, что утром вновь проснусь другим человеком. С иными чувствами и мыслями. Но прямо сейчас мне хочется… любить ее.
Глава 16
ГЛЕБ
Просыпаюсь
— Ой, простите, — Анюта, пробужденная моим движением, тут же спохватывается. — Я сейчас уйду.
Садится на кровати, прижимая к груди одеяло, и в растерянности трясет головой, явно заставляя себя проснуться. Шарит по полу ногой, в надежде отыскать свою одежду. Вернее белье. То, в чем она пришла ко мне ночью.
Хмурюсь, наблюдая, как девчонка, оставив попытки нащупать одежду, поднимается с кровати, заворачиваясь в одеяло, и оставляя меня абсолютно обнаженным.
Аня успевает добрести до двери, пока я поспешно натягиваю трусы.
— Стоять! — рычу я, когда она уже берется за ручку двери.
Во мне закипает злость. Даже еще толком не понимаю причин этой злости. Мозг еще проснуться не успел, чтобы я начал отдавать отчет своим действиям, однако внутренности буквально плавятся от жгучего чувства, что растекается по венам.
— Твой план сработал, — шиплю я, подходя к девушке вплотную.
— К-какой план? — бормочет она, даже голову боясь поднимать.
Прихватив Невеличку за подбородок, припираю ее всем телом к дверному косяку, вызывая сдавленный стон.
— Соблазнить пьяного мужика!
Размыкает свои пухлые губки, будто слова подобрать пытается, заливается краской и тут же закрывает ротик.
Все верно. Ей и сказать-то нечего.
А я уже весь внимание. Смотрю сверху вниз на раскрасневшиеся щечки. Как трепещут темные реснички над ними. Тонкие пальцы подрагивают, сжимая на груди одеяло. Аня закусывает губу, явно стараясь не расплакаться, а в моей голове возникают яркие образы того, как еще несколько часов я жадно целовал их.
Моя теория не сработала. Утолив свой голод, я не перестал быть одержимым ею. Как бы ни наоборот. Это безумие словно усилилось во сто крат. Это и бесит.
Подаюсь вперед и прихватываю зубами терзаемую губку, подхватывая Анюту под бедра. Одеяло падает, и она остается в моих руках полностью обнаженная. Целую ее кожу, не в силах противиться соблазну.
Это ведь все она.
Клянусь, ведьма! Не могу оторваться.
— Что ты со мной сделала? — рычу тихо, осыпая ее шею короткими поцелуями. — Я тобой надышаться не могу!
— Я не хотела, — шепчет, зарываясь острыми пальчиками в мои волосы.
— Разве? А мне показалось, ты очень даже
— Вы злитесь?
— Очень.
— Тогда почему продолжаете целовать?
— Потому что не могу остановиться.
Она вдруг обхватывает мое лицо своими ладонями и вынуждает поднять взгляд. Нерешительно тянется к моим губам своими и всего на секунду касается. Прикрываю от удовольствия глаза, расслабляясь.
— Нет. Вы не злитесь, — шепчет мне в уголок рта. — Это не похоже на злость.
Ерзает в моих руках, давая понять, что она знает о том, что я возбужден:
— Это желание.
Хмурюсь. А она проходится по образовавшимся на моем лбу складкам своим тонким пальчиком:
— А это скорее растерянность. Нежели злость.
— Похоже, ты слишком хорошо меня изучила, — говорю спокойно, стараясь не выдавать никаких эмоций голосом.
— И вас это пугает, — все же угадывает мои чувства маленькая ведьма.
Она так нежно поглаживает мою голову, что у меня ком в горле образуется. Заглядываю в невидящие глаза.
За что мне это?
Она вдруг обвивает мою шею руками и притягивает голову к своей груди. Не противлюсь. Кажется это то, чего я хочу сейчас больше всего.
Она молча обнимает меня, продолжая поглаживать мои волосы.
Я уже не раз думал о том, что эта незрячая птичка знает меня куда лучше всех прочих, вполне себе зрячих, и к тому же, как я считал вполне близких мне людей. Но это утро принесло мне еще одно открытие. Кажется, она понимает меня даже лучше, чем я сам.
Сквозь мерное биение ее сердца до меня доносятся голоса из-за двери. И постоянное упоминание имени моей Невелички немало раздражает.
— Похоже, Глеб Виталич ее все же вытурил! — довольно вещает Надежда, прямо за дверью в мою комнату. — Я же говорила, он ее долго не вытерпит.
— Так вещи-то на месте, — отзывается Лара.
— Витюша проболтался, что Глеб Виталич вчера ее по магазинам прокатил. Может приданого подкупил и отправил с чистой совестью.
Пока она такая невесомая в моих руках, я даже представить не могу, как мог бы ее куда-то отправить. Хочется просто голыми руками придушить каждого, кто в ее сторону даже просто смотрит недобро.
Отлипаю от Аниной груди и опускаю девушку на ноги:
— Побудь здесь, — бормочу я, чувствуя, как снова начинаю злиться. И в этот раз это совершенно точно злость. — Я разберусь.
— Глеб, — шепчет Аня, ловя меня за руку. — Не ругайся. Они хотят, чтобы тебе было лучше.
Конечно, она тоже слышала. И это бесит меня еще сильнее.
— Я сам буду решать, что для меня лучше, — подхватываю со стула спортивки и выхожу из комнаты.
— Ой, Глеб Виталич, доброе утро! — лепечет Надежда, и из кухни тут же выглядывает Лара вместе со своим вечным прихвостнем — Гариком.