Его обещание

Харри Джейн

— Может, я не был уверен, что меня здесь приветливо встретят. Впрочем, и сейчас я не слышу возгласов восторга. Так мне можно войти?

Куртка у него на плечах блестела от дождя. Она помедлила, затем отступила, позволяя ему войти.

— Прошу тебя, быстро говори, зачем пришел, и до свидания.

Он неодобрительно покачал головой.

— Думаю, твоя семья не одобрила бы такого проявления гостеприимства. Это что, гостиная?

Он вошел и некоторое время осматривался. Глаза его скользнули по светлым стенам, низкому потолку, искусственному ковровому

покрытию. Он коснулся спинки кушетки, которая располагалась напротив камина. Другая такая же кушетка стояла под углом к первой. Очень уютно в зимние холодные вечера, считала Розмари. Она любила свой дом.

— Очень миленько, — произнес он без всякого выражения.

— Не стоит упражняться в любезности, — отмахнулась Розмари. — Я прекрасно понимаю, что весь мой коттедж целиком поместится в прихожей твоего лондонского дома.

— Ты никогда не была в моем лондонском доме.

— Я видела фотографии, — призналась Розмари, внутренне ругая себя за длинный язык.

— Что ж, — тихо сказал он. — Может, у тебя в ближайшем будущем появится возможность посмотреть на него поближе. А ты что, не собираешься пригласить меня присесть?

— Если это необходимо…

Он спокойно сказал:

— Давай сразу договоримся. Ты ничего не добьешься, если будешь вести себя как кусачая собака. Веди себя как следует, пожалуйста.

Розмари сжала пальцы в кулаки.

— Садись, пожалуйста.

— Спасибо, — любезно отозвался он.

Алекс прошел к кушетке и с комфортом уселся. На нём был один из его элегантных деловых костюмов, белоснежная рубашка и шелковый галстук. Он был, как всегда хладнокровен и уверен в себе, она же чувствовала себя какой-то руиной. И в моральном, и в физическом смысле.

Указав на низкий угловой столик, он усмехнулся.

— Был военный совет?

— Я тебя не понимаю.

Алекс притворно вздохнул.

— На столе стоят два стакана, на дне явно виски. Один из этих стаканов наверняка ты наливала для брата. Значит, он тебе рассказал, что здесь происходило во время твоего отпуска. И ты понимаешь, что я принес плохие вести. Есть, конечно, и другой вариант: ты выпила, оба стакана сама, а у меня никудышная дедукция.

— Для того чтобы узнать о визите Тома, не нужно быть детективом, — холодно сказала Розмари. — Да, он рассказал мне о проблемах с застройкой. Придется ведь иметь дело с газетами, а за это отвечаю я. Я завтра же утром представлю план действий.

— Сегодня утром, скорее. А плана не нужно, Я поручил связи с общественностью одной известной и уважаемой компании. Ты же можешь завтра, точнее сегодня утром подать заявление об увольнении.

Она ахнула.

— Ты меня увольняешь? Но это невозможно. Другие члены совета директоров ни за что на это не согласятся! Да Том сам меня уговаривал взяться за эту работу!

— Да уж, это была чрезвычайно удачная мысль. — Голос у него внезапно зазвенел как сталь. — Но все хорошее кончается, и я тебе советую не поднимать шум. Вряд ли тебе захочется, чтобы другие копались в твоем грязном белье.

— В грязном белье?! Да ты в своем

уме? Это что, наказание за то, что я была в отпуске, когда возникли эти проблемы с застройкой? Но я не брала отпуска целых два года!

— Ты забыла о тех нескольких днях, которые мы провели вместе во Франции.

— Ничего я не забыла.

— Мне совершенно безразлично, сколько раз в году ты берешь отпуск. При условии, что ты сама его оплачиваешь, а не списываешь расходы за счет Концерна. И выплаты за коттедж тоже следует вычитать из своей зарплаты, как это делают миллионы служащих. А также затраты на мебель и обстановку.

Если бы он взял и ударил ее, она и то не удивилась бы больше. И не испугалась бы так, как испугалась она. И не разозлилась бы.

Она стиснула кулаки. Открыла было рот, чтобы яростно защищаться. Да она получает здесь гораздо меньше, чем в журнале, и после выплат за дом у нее почти ничего не остается. Она и ремонт делала сама, не нанимала рабочих. Сама по выходным белила стены, а мебель купила на свои сбережения. Правда, отец отдал ей кое-какую мебель из Большого дома: после очередной перепланировки у Дейзи кое-что высвободилось. И если бы не щедрость Алисы, она еще неизвестно сколько лет не смогла бы позволить себе отпуск.

Сейчас она скажет ему все, что думает!

Вот только…

Она запнулась. Не нужно горячиться, сказала она себе. Что-то здесь не так. Нужно осторожненько во всем разобраться.

Она медленно прошла к кушетке и села на другом ее краю, напротив Алекса.

— А как ты узнал?

— Ты ведь знаешь, в Концерне работает мой советник. Он изучал бумаги, заметил кое-что необычное, начал разбираться. В конце концов, набрался решимости и доложил мне, что моя жена использует Концерн в качестве своего личного кошелька. Я назначил его возглавлять комиссию по расследованию всех других злоупотреблений.

— Каких еще злоупотреблений? — похолодела Розмари.

— Как будто ты не знаешь, — грустно усмехнулся он. — Да-а, времена, когда имя Концерна означало солидность и качество, к сожалению, канули в Лету. Люди платят за первоклассное оборудование в кухнях и ванных, а им ставят жалкие подделки. Кое-где в целях «экономии» изменили схемы отопительных систем, из-за этого возникла опасность пожара. Кое-где за газоны, парковки и прочее взимали дополнительную плату, хотя их стоимость заложена в проект. Воровство в Концерне достигло катастрофических размеров. Мне продолжать?

Она спросила ровным голосом:

— И ты сделал вывод, что во всех этих злоупотреблениях виновна я?

Он устало махнул рукой.

— Не будь дурочкой. Беда в общей позиции: что воровать можно и даже удобно, а клиенты для того и существуют, чтобы морочить им головы и обворовывать. Впрочем, не только клиенты, но и партнеры. В их числе и мой банк.

Он горько покачал головой.

— Это не может продолжаться, Розмари.

Она уже не слушала его. Мысль ее лихорадочно работала. Все эти деньги, которые ежемесячно снимались со счетов от ее имени — кто за этим стоит?