Его сильные руки
Шрифт:
Слух о ее побеге, очевидно, не просочился за стены дома, хотя Джеффри сейчас, вероятно, работал над специальным репортажем для «Пикайун». Интересно, как он изложит события и как опишет ее участие в них. Она представила себе строки из газетной колонки: «Неизвестный юноша предупредил Лиса о подозрительных тенях в глубине кладбища…» Она перебрала в голове несколько возможных вариантов описания событий, надеясь, что Джеффри изложит их максимально точно.
Между задним двором дома Кэтрин и соседним с северной стороны был узкий проход. Арман воспользовался этим подходом к дому и ссадил Энни с лошади возле дальней калитки, скрываясь от посторонних взглядов
– Возьмите эту мазь и прикладывайте к чистой ране утром и вечером.
– Спасибо, Арман.
– За что?
– За дружбу. За то, что постарались ободрить меня, хотя ничего мне и не сказали. – Она с сожалением улыбнулась.
Арман снял простую крестьянскую шляпу и, галантно взмахнув ею в воздухе, тепло улыбнулся:
– Au revoir, мадемуазель. До новых встреч.
Энни подняла руку на прощание, и сердце у нее защемило от грусти. До новых встреч. Ренар не сказал ей ничего подобного. Он не передал через Армана ни единого слова любви, дружбы, даже простой благодарности. Она пала духом.
Посмотрев ему вслед, она нехотя повернулась к калитке, ведущей в ухоженный, приветливый внутренний дворик дома тети Кэтрин. Она провела здесь в затворничестве много счастливых часов. Но сегодня она входит сюда другим человеком. Она не будет снова счастлива, пока не соединится со своим возлюбленным. Впрочем, она надеялась, что не будет долго обречена на несчастливую жизнь.
Энни не была уверена в его чувствах к ней, но не сомневалась в своих чувствах к нему. Она любила его и готова была все время думать о нем и волноваться. Появление добровольных стрелков прошлой ночью убедило ее в том, что Ренар вовсе не неуязвим. В его организации происходила утечка информации. Кто же доносчик?
Энни вдруг почувствовала, что смертельно устала, и побрела по красной кирпичной дорожке к дому. Она взглянула на зашторенные окна комнаты дяди Реджи и поблагодарила провидение за то, что он еще спит.
Реджи этой ночью не сомкнул глаз. Он поднялся на рассвете, гораздо раньше своего обычного часа, оделся и, выйдя на улицу, сел на мраморную скамью под большим бананом. Он был одержим странными, романтическими мыслями, которые, как ему всегда казалось, не могут укорениться в его практичной голове. И что хуже всего, Кэтрин Гриммс – размахивающая тростью, либеральничающая дама с голосом, напоминающим скрип ногтей по школьной грифельной доске, и манерами, присущими морскому адмиралу, командующему флотилией, – была источником этих нежных чувств.
Реджи невольно улыбнулся. Вчера вечером, когда она упала в обморок, с него разом слетела вся британская спесь. Он вдруг понял, что не переживет, если с ней что-нибудь случится, и взлелеянная им неприязнь к ней улетучилась, как утренний туман в лучах восходящего солнца. Он признался себе в том, что Кэтрин Гриммс ему очень нравится. Больше чем нравится. И что же теперь с этим делать?
Реджи размышлял, стараясь отыскать ответы на мучившие его вопросы в эдемском садике Кэтрин. Еще не было семи, но ноябрьское утро благоухало ароматами цветов и фруктовых деревьев, а воздух был теплым. Птичьи трели раздавались из густых крон высоких деревьев, которыми бездумно были засажены четыре акра поместья Гриммс. Теперь он понимал, почему Энни любила часами сидеть здесь по воскресеньям.
Энни? Может быть, она ему привиделась? Нет, потому что в таком случае она не явилась бы ему в мужской одежде и с повязкой на голове. И не замерла бы как вкопанная, увидев
– Дядя Реджи?
Он взял себя в руки. В какую неприятность она попала на этот раз?
– Именно. А кого ты ожидала увидеть, Энни?
– Никого, – запинаясь ответила она. – Кого угодно, только не тебя.
– Подойди ближе, Энни, – ласково поманил он ее. – Как ты поранилась, дитя мое? Должно быть, рана не опасна. Если ты можешь ходить, – добавил он мрачно.
Он ждал, что она возмутится тем, что он назвал ее «дитя мое», но ошибся. И действительно, она не была похожа на ребенка. Он смотрел на нее издали и поражался тому, как по-женски она выглядит даже в мужском костюме. Он старался не переусердствовать в выяснении того, почему она так странно одета, и готовился принять самое худшее объяснение ее появления в саду в семь часов утра. Чем ближе она подходила к нему, тем явственнее становилось, что она чем-то искренне огорчена. Его покровительственный инстинкт взял верх над гневом.
Он подвинулся на скамье и освободил для нее место. А когда она села, взял ее за руку.
– Господи, Энни, что с тобой стряслось?
Энни подняла на него виноватые глаза и прямо взглянула ему в лицо. Он решил, что она размышляет над тем, что стоит ему рассказывать, а что нет. Ее голубые глаза были чистыми и ясными. И снова у него возникло ощущение, что она словно по волшебству превратилась в женщину за одну ночь. Она тяжело вздохнула.
– Я хотела соврать тебе, но передумала и решила сказать правду. Я совершила глупость прошлой ночью. Я убежала из дома, чтобы увидеть Ренара.
Реджи не сразу нашел что ответить. Он знал, что Энни увлечена романтической личностью разбойника, но предполагал, что в ней достаточно здравого смысла, чтобы избегать его опасного общества. Он откашлялся, но в его голосе остался предательский скрежет, когда он с наигранным спокойствием сказал:
– Наверное, я не понял тебя. Не могла же ты отправиться одна в логово этого разбойника?
– Я отправилась не в его логово, – возразила она, упрямо приподняв подбородок. – Не такая я дура. – Она бросила на Реджи странный взгляд, по которому он догадался, что если у нее и не было намерения отправиться туда сначала, то в конце концов она там побывала. – Джеффри получил известие о том, что Ренар готовит новый побег рабов. Я выудила из него достаточно информации, чтобы примерно определить время и место операции. Потом я подкараулила Джеффри у его пансиона и проследила за ним до места встречи.
– И что же там произошло? Ренар объявился?
– Да, – кивнула она и опустила голову, уставившись на сплетенные пальцы рук, лежащие на коленях. – Ты уверен, что хотел бы услышать дальнейший рассказ, дядя Реджи? Ты сможешь сам прочитать об этом в «Пикайун». Джеффри видел все своими глазами. В газете будет много интересных деталей. – Она неуверенно улыбнулась. – Только нужно вставить мое имя в ту часть статьи, где будет говориться о «молодом человеке».
– Как ты можешь предлагать мне ждать, Энни? Ты была ранена, а я даже не знаю, как и кем. Кто перевязал тебя? Кто-нибудь… – он покраснел от смущения и вскипевшей ярости, – кто-нибудь овладел тобой? – Он думал, что у него лопнет сердце, когда Энни залилась как маков цвет, услышав этот вопрос. – Если этот разбойник посмел прикоснуться к тебе хоть пальцем!..