Его сладкая девочка
Шрифт:
Растираю лодыжку и пробую еще раз наступить. Простреливает, но, если перенести вес на носочек, вполне можно доковылять. Хорошо, не так много осталось и время еще есть. А уж в кафе попрошу сменщицу дать обезболивающее из аптечки и бинт. Перетяну.
Не сдерживаю стон, когда убираю руки и вижу, что она стремительно отекает. Ладно, вариантов—то нет никаких. Домой идти дольше. Кое—как выпрямляюсь, опираясь на носочек и делаю первые пробные шаги.
Черт. Не наигрались? Машина, испугавшая меня, несется обратно и с шумом тормозит. Парень, который устраивал
— Девушка, простите. Это я Вас так напугал? Ради бога извините. С Вами все в порядке?
И смотрит вроде бы с беспокойством. Да только задерживает. Если честно. Бормочу, что у меня все хорошо, чтобы только не связываться, и пытаюсь обойти.
С такими опасно разговаривать. И попадаться в поле зрения тоже. Сколько наших девчонок слезы лили: кто—то просто поиздеваться и оскорбить может, а кто—то же и обидеть.
— Девушка, — настойчивый, не дает пройти. — Что с Вашей ногой?
— Все в порядке со мной и ногой. Пожалуйста, дайте пройти. Я сама упала, честно.
Чуть не плачу. Внутри меня сидит маленькая девочка, и она до ужаса боится этого мужчину. Его и его друга. Я помню, какими глазами он смотрел вчера на меня. Будто я вкусный торт, а он хочет его съесть.
— Егор, — парень поворачивается и кричит в сторону машины, — сюда иди с телефоном. Посветишь.
А вот и друг. Егор. Красивое имя для очень красивого парня.
Друг тоже красивый. Не спорю. Но его красота строгая, эталонная, наверное. И выглядит он старше этого Егора. Или просто серьезнее. Хотя у глаз расходятся лучики морщинок, какие бывают у людей много улыбающихся. О чем я сейчас думаю? Мама дорогая…
Я его еще на озере рассмотрела. Как картинка — на таких любоваться и не трогать. Стильная прическа с художественным беспорядком, яркие глаза цвета синего неба, ямочки на щеках, а губы… ну не бывает у мужчин таких! В меру пухлые, сочные такие. Даже слов не подобрать. Мечта, в общем, а не губы. Про тело и вовсе молчу.
Плохиш из телевизора. Посмотрела, насладилась и забыла. Тот мир, из которого эти парни, с моим миром не пересекается.
Сейчас этот самый плохиш приближается ко мне, держа в руках смартфон с включённым фонариком.
— Где?
Парень-прыгун показывает на мою ногу. А я так опешила, что стою и дышать боюсь. Хочется сжаться в комочек и чтобы мимо прошли. Хоть они и не показывают агрессии, но интуиция умоляет отделаться от них как можно скорее.
Тот, который Егор, присаживается на корточки и аккуратно дотрагивается до больной лодыжки. Освобождает мою ногу от обуви и ставит на свою. Теряю равновесие и, чтобы позорно не свалиться, хватаюсь за плечи мужчины.
Господи, какой кошмар.
Теплые пальцы трогают отекшую ногу, надавливая чуть ощутимо.
— Больно?
Смотрит своими синими океанами снизу, а до меня слова не сразу доходят. Скорее по шевелящимся губам догадываюсь. Вздрагиваю, что он интерпретирует по—своему.
— Больно.
Открываю рот, чтобы отрицать, но он ставит мою ногу обратно на дорогу, помогает надеть босоножку и под напутствие друга «не урони» поднимает на руки.
Вот это совершенно точно лишнее.
— Не надо, пожалуйста.
Голос звучит жалобно и тонко. Но я этому даже рада. Может, в них есть человеческие чувства и меня отпустят?
Не верю я таким, что переживают или раскаиваются. Не ве—рю!
— Не бойся.
— Я не боюсь. Пожалуйста, поставьте меня.
Но он не слушает, уже сажает в машину. Вот тут меня начинает накрывать паникой. Слезы неконтролируемо катятся из глаз, а дыхание становится прерывистым. Я боюсь. Память своевременно подкидывает прошлое лето. Тогда у Ивана еще была машина. Непонятно, как сохранил и не пропил.
Перевернул вверх дном нашу с девочками комнату. Деньги искал. Не дошел до кондиции. А тут я. И ни копейки. Орал, пугая малышек, а потом подхватил на руки, запихнул в машину, прижав руки дверью и избил. На спине потом места живого не было. Хорошо, руки не сломал, только вывернул.
В полицию бы обратиться, да он там работает. Или работал. Надеюсь, выперли. Учитывая, что он уже пару месяцев дома ошивается.
Всё это проносится перед глазами, от недостатка кислорода прыгают мушки. А я лихорадочно отбиваюсь от ничего не понимающего парня.
— Тише. Да тише ты. Никто плохого не делает.
Чувствую, как сжимаются запястья и истерика накрывает новой волной.
Да что им от меня надо? Я просто шла мимо!
— Дава, ты что-нибудь понимаешь?
Второй заглядывает в салон и протягивает воду. Вижу все это, как со стороны. Зубы стучат, а слезы все не прекращаются. Еще немного и отключусь. Но мне нельзя. Работа и девочки. Цепляясь за эти слова, удерживаюсь на вершине сознания. Сил вот только все меньше и меньше. В какой-то момент тело обмякает, а изображение рассеивается как сквозь мутное стекло. Вроде вижу, а вроде и нет.
— Девушка, девушка…
Какой приятный голос зовет. Хочу попросить повторить. Не хочу раскрывать глаза полностью. Я ещё там, в своем отчаянном параллельном мире. А этот голос как ориентир, куда можно выбраться из накрывшей тьмы.
Не дождавшись ответа, молодой человек забирается в машину и начинает умывать прохладной водой.
Первая трезвая мысль: где он взял холодную воду в эту жару.
Вторая: до меня дотрагиваются чужие руки .
С некоторых пор никакие касания я не выношу.
— Прошу Вас… — в горле пересохло, и я облизываю губы, натыкаясь на потемневший взгляд.
Что я там говорила, когда испугалась? Вот сейчас я по-настоящему боюсь.
— Девушка, успокойтесь. Никто не причинит вреда. Мы только отвезём Вас к врачу. Ногу нужно осмотреть.
— Нет, пожалуйста, нет. — Для верности мотаю головой. — Никуда не надо. Мне на работу. Нельзя опаздывать.
Всхлипываю, от этого речь становится отрывистой.
Чувствую себя опустошенной после приступа, а ещё испытываю жгучее чувство стыда. Показала свою слабость чужим людям.