Его сокровище

Росси Эмилия

— Обещаю. Ты тоже, ладно?

— Да. — Я услышала стук в дверь с ее стороны. — Черт, Николай уже здесь, а я еще не оделась. Придется прислать тебе фото платья, которое мама заставила меня надеть. Оно ужасное.

У нашей матери было худшее чувство стиля из всех, кого я когда-либо встречала. Мы не могли понять, были ли ее нелепые наряды каким-то заявлением, маленьким бунтом против Пахана, или она действительно считала их красивыми.

— Люблю тебя. Береги себя, — сказала я.

— И я тебя люблю.

Тишина на кухне давила на меня после того,

как я повесила трубку. Я нашла музыкальное приложение и выбрала случайный плейлист с поп-музыкой. В динамике зазвучали оптимистичные ноты. Мы с Милой всегда старались не шуметь. Безопаснее было молчать. Несмотря на то, что песня играла тихо, она все равно вызывала во мне трепет страха и волнения, потому что я нарушаю тишину, занимаю пространство.

Таймер духовки сработал, и я вытащила первую партию печенья и посыпала их морской солью. Я поставила следующую партию в духовку, а затем открыла браузер на телефоне, чтобы найти итальянские рецепты. Мне хотелось приготовить потрясающий ужин.

15

МАТТЕО

Джузеппе сразу привлек мое внимание, как только я вошел в вестибюль «Звезда». Он слегка запыхался, когда встречал меня у частного лифта. Невысокий и коренастый менеджер «Звезды» сегодня был одет в сине-белый костюм в тонкую полоску. Абсурдный наряд для настоящего мужчины, как и его жизнерадостная улыбка.

— Добрый вечер, босс.

Я коротко кивнул ему.

— Вам как обычно или что-то новое?

— Удиви меня.

Я стучал пальцами по ноге, нетерпеливо ожидая чертового лифта. Наконец-то он зазвенел.

— Очень хорошо. Я сейчас же пришлю ее, — сказал Джузеппе. — И позвольте поздравить вас с новой женой.

Я стиснул челюсти, но двери закрылись, спасая меня от необходимости отвечать.

Я поправил рукава. У меня было полное право быть здесь, делать то, что я хочу. Но странное, напряженное чувство в желудке не исчезло, когда я вошел в свой личный пентхаус.

Я налил себе стакан виски и посмотрел на свой город. Город, ради которого я проливал кровь и убивал. Ничто не может быть важнее семьи. В молодости я мог бы подумать иначе, но того Маттео убили вместе с моими родителями.

Я обернулся, когда дверь открылась и вошла женщина. Она была высокой блондинкой, черное платье подчеркивало ее длинные ноги. Я выпил еще. Джузеппе обычно присылал темноволосых итальянок. Было ли это совпадением, или он пытался найти кого-то, похожего на мою жену?

Вот только женщина была совсем не похожа на Софию. Ее губы накрашены красной помадой, выражение лица было уверенным и знойным, когда она подошла ко мне.

— Мне сказали, что ты красавчик, — сказала она, подойдя так близко ко мне, что ее большие сиськи коснулись моей груди. — Но красота — не подходящее слово.

Она провела пальцами по моей челюсти.

Обручальное кольцо давило мне на палец.

Мой отец был верен маме. Он всегда

говорил: «Жизнь Семьи вращается вокруг Дона. Жизнь Дона должна вращаться вокруг его жены». Ни для кого не было секретом, что он позволял маме иметь свое мнение в семейных вопросах. Она даже убедила его запретить торговлю людьми на нашей территории — не самое лучшее решение, потому что некоторые капо потеряли значительную сумму денег из-за этого. Мой отец также жестко критиковал мужей, которые жестоко обращались со своими женами. Его действия вызвали разногласия среди людей, которые считали, что имеют право делать в своих домах все, что захотят. Мой дядя воспользовался этим негласным правилом, чтобы заполучить власть.

Преданность моего отца моей маме разрушила их.

Почти уничтожила меня и Сиенну.

Но теперь, столкнувшись с возможностью изменить жене, я понял, что не могу этого сделать. Мой член был мягким, а кожа покрылась мурашками от дискомфорта. Мой отец был человеком, которым я восхищался больше всего на свете: стойким, сильным и по-своему любящим. Дону было трудно воспитать своего наследника, потому что он никогда не мог стать отцом в полной мере — он всегда был Доном. Но прежде всего мой папа был мужем.

Я схватил женщину за запястье, оттолкнув ее от себя.

— Убирайся. — Мой голос был резким, но мне было все равно. Ее прикосновение казалось ядом.

Ее глаза расширились.

— Сэр?

Я отпустил ее запястье, и она отступила на несколько шагов.

— Убирайся, — повторил я.

Она развернулась на каблуках и выбежала из комнаты.

Мои руки дрожали, когда я допил остатки спиртного. Что, черт возьми, со мной не так? Почему у меня возникло неуместное чувство преданности женщине, которую я едва знал, только потому, что я поставил свою роспись на бумаге?

— Пиздец!

Я швырнул пустой стакан о стену, осколки стекла и жидкость разлетелись по полу. Мне нужно было что-то, что отвлечет меня, даст ощущение контроля, и я не найду этого в этой комнате.

Я взял телефон и набрал номер.

— Ромео, встретимся возле «Звезды». Мы собираемся на охоту.

Было темно, когда Ромео свернул с дороги, спрятав машину за гущей деревьев.

Он заглушил двигатель, и нас окружила ночная тишина.

— Это одна из самых глупых идей, которые возникали у тебя за последнее время, — сказал он.

Я вытащил из-под сиденья еще один пистолет и проверил, заряжен ли он.

— Тогда оставайся здесь.

Прохладный ночной воздух прочистил мою голову, когда я вышел из машины. Это было то, что мне нужно. Фокус. Контроль.

Ромео последовал за мной, бормоча проклятия и нажимая на курок пистолета.

— Знаешь, некоторые мужчины покупают спортивные машины, когда у них кризис среднего возраста. Или частный самолет. Они не устраивают засады на албанские убежища ради острых ощущений.