Его сокровище
Шрифт:
Прошло слишком много времени с тех пор, как я кого-то трахал. Это, должно быть, причина моего текущего состояния. Но даже когда эта мысль проносилась в моей голове, я знал, что это не так. Правда постепенно давала о себе знать.
Мне нравилась София. Она была веселой и интересной. Ее быстрая реакция, дерзкие замечания вполголоса и ослепительная улыбка что-то сделали со мной. Я перестал себя контролировать, и мне это не нравилось.
Поэтому, когда Ромео позвонил мне до рассвета, я уже не спал. И теперь я смотрел на горящий грузовик, подожжённый албанцами.
— Как, черт возьми, они узнали о нем? — Спросил я у Ромео.
— Бьянки пропал, — ответил он. — Единственные, кто знал об этом, были из внутреннего круга: водитель, Бруно и Бьянки. Водитель и Бруно мертвы.
— Как они вообще до него добрались? — Прошипел я.
В голове не укладывалось, что Бьянки был информатором албанцев. Он был молодым парнем, преданным Семье. Когда его отец умер от сердечного приступа несколько лет назад, я позаботился о его матери и сестре. Как я мог не заметить, что он предатель?
— Не знаю, — сказал Ромео, в его голосе слышалась усталость. — Но теперь у Арбена есть оружие на полмиллиона.
Первый луч солнца прорезал горизонт, заливая мир красным светом.
— Они знают, что Бьянки не сможет продолжать быть информатором после этого, значит, они либо допустили ошибку, разоблачив его, либо у нас крысиное нашествие, — сказал я.
Ромео кивнул.
— Хочешь устроить ложные следы?
— Со следующим наркотическим рейсом. И… — Моя челюсть напряглась, не желая произносить эти слова. — Я попрошу Рустика предоставить нам людей. Таким образом, у нас будет больше глаз на ложных маршрутах.
Албанцы оказались хитрее, чем я предполагал, и я больше не допущу ошибки. Но мысль о том, чтобы просить помощи у Пахана, особенно после того, как я узнал, как он относился к Софие, была для меня пеплом во рту.
Союз делал то, что я от него ожидал — не давал нам воевать на два фронта. Теперь, когда у нас был мир с русскими, мы могли сосредоточить все силы на албанцах.
Но я все еще испытывал искушение сказать Рустику, чтобы он шел на хуй. Он не заслуживает дышать после того, как обошелся со своей дочерью.
— Должна же быть хоть какая-то польза от свадьбы, — пробормотал Ромео.
Я резко повернулся к своему заместителю, который сразу понял свою ошибку. Он поднял руки в примирительном жесте.
— Я ничего плохого не имею в виду против твоей жены, брат.
— Сегодня не тот день, чтобы испытывать меня, — сказал я. — Приведи все в порядок, и мы, блять, сможем уйти.
Я тер грудь, хотя знал, что странная тяжесть не исчезнет, пока я не вернусь к Софии. Один из моих солдат предал меня. Пропала важная партия оружия. Арбен выставил меня дураком. Но больше всего я злился из-за того, что пришлось разлучиться с женой. Я не смогу увидеть, как она проснется, взъерошенная и милая. И за это албанцы должны умереть.
35
СОФИЯ
— Что-нибудь хочешь, Анджело? —
— Мне ничего не нужно, bella, — ответил он.
Я взглянула на Анджело. Он стоял возле моей коляски, его глаза беспокойно бегали по переполненному кафе.
— Конечно, нужно. Если я не потрачу много денег, Маттео будет ругаться.
Анджело фыркнул.
— Будто Босс сможет на тебя накричать, — сказал он, бросив взгляд на витрину. — Возьми то, что считаешь вкусным, хотя это все равно не сравнится с твоей выпечкой.
Мои щеки запылали от комплимента.
— А что, если мы возьмем каждого по одному? — предложила я.
Это было излишне, расточительно, но я хотела попробовать все. И к тому же, мы поддерживали маленький бизнес.
— Отличный план, синьора Росси, — сказал Анджело с улыбкой. Затем его взгляд снова вернулся к двери, куда вошли два бизнесмена. — Но, может быть, нам стоит взять все с собой в квартиру?
— Что-то не так?
— Нет, — быстро ответил он.
— Очень убедительно.
Когда я проснулась, Маттео уже не было. Я спросила у Анджело, куда он ушел, и он пробормотал что-то о том, что Дон должен проверить что-то за городом, но его беспокойство было очевидно.
— Что происходит?
Глаза Анджело снова заскользили по кафе.
— Не здесь. Давай просто возьмем все и пойдем.
Продавщица с татуировками округлила глаза, когда я попросила по одному пирожному каждого вида, но мне удалось не дрогнуть, когда я прикладывала свою кредитную карту. Это была самая большая сумма, которую я когда-либо тратила. Я надеялась, что Маттео говорил серьезно о том, что хочет, чтобы я тратила его деньги.
— Нам, возможно, придется дважды сходить до машины, — сказала я, глядя на растущую башню коробок с выпечкой.
Анджело хмыкнул, но его поза оставалась напряженной. Когда коробки были готовы, он помог уложить их на мои колени и повесил пакет на ручку коляски.
— Нашла преимущество инвалидного кресла, — сказала я, и Анджело слабо улыбнулся.
Нудл незаметно понюхал коробки, и я строго посмотрела на него. Он тут же сел, его глаза были полны милой, но слегка разбивающей сердце вины, которую могут выразить только собаки. Выражение его лица быстро сменилось на счастливое, когда я погладила его по голове и дала ему лакомство.
— Пошли, — грубо сказал Анджело.
Напряжение, исходившее от него, заставило меня нервничать, и я тоже была готова вернуться домой, в квартиру к Маттео. Становилось все труднее быть вдали от него. Наш вчерашний день был идеальным. Он все еще не показывал чувств, но в его непробиваемой защите начали появляться трещины. Я хотела увидеть, что еще я смогу получить от него.
Я последовала за Анджело из пекарни, бросив через плечо «спасибо» девушке за прилавком.
Прежде чем я смогла обойти всех на тротуаре, из уст Анджело вырвалось проклятие: