Его звали просто "Учитель"
Шрифт:
Пятый отдел критикуется за снижение количества выявленных вредителей в среде интеллигенции.
— Самая благодатная почва для вредителей, а вы их не можете выявить. Чем вы занимаетесь? — подытожил деятельность пятого отдела начальник управления.
Досталось и следственному отделу. Сократилось количество арестов, на том же уровне остается количество выявленных агентов иностранных разведок, саботажников и террористов.
— Показатели должны увеличиваться, а не уменьшаться, — назидательно сказал всем начальник.
Последний вопрос.
Время обеда. Совещание закончено. Работать уже никто не будет. Будет послерабочее блаженство.
— Начальникам отделов и заместителям зайти ко мне в кабинет, — сказал начальник и направился в кабинет своего заместителя, где уже был накрыт стол для «прописки».
Подъемные деньги были неплохими, да и в магазинах при губкоме водилась всякая снедь и спиртные напитки.
Первый тост начальнику:
— Разрешите товарищи поприветствовать нашего нового товарища, боевого чекиста, специалиста по истории и психологии, и вообще хорошего человека. Принимаем вас в нашу чекистскую семью. Будьте здоровы.
Чокнулись, выпили, закусили.
— Так, товарищи, продолжайте, — сказал начальник управления, — а мне нужно быть на проводе, вдруг позвонят сверху.
И ушел. Как говорят, «прописка» была пущена на самотек. Нашлись сослуживцы по Уральскому фронту, прошлись по местным женщинам, обсудили их достоинства и после четвертого тоста, вероятно, хмель немного в голову ударил, перешли к обсуждению вопросов работы.
Проблемы такие же, как и везде. Нехватка транспорта. Центр давит, а как можно добраться до населенного пункта километрах в ста пятидесяти, куда нет транспортных маршрутов? Начальству не докажешь — давай и все. Давишь на оперов, вот они и исхитряются, кто как может. Кто на оперативные деньги подводы нанимает, потом списывает их на разные цели, а в итоге нарушения финансовой дисциплины, привлечение к ответственности по партийной линии, а иногда и отдача под трибунал.
Сказали, что я взял немного крутовато, но мой заместитель того стоит — сволочь еще та. Потом сам разберусь, кто есть кто.
Выпито было все достаточно быстро, остатки пиршества были собраны в газету и отправлены в урну. Газета была местная, но один из участников вечеринки развернул ее, чтобы посмотреть, нет ли портретов государственных деятелей.
Мне была выделена квартира недалеко от управления в доме старинной постройки с художественными излишествами, и я с удовольствием прогулялся по городу в начинающихся сумерках. Люди настороженно смотрели на меня. Вид военного в фуражке с синим верхом и малиновым кантом, комиссарской звездой на рукаве, портупее с пистолетом, синих галифе и скрипящих хромовых сапогах сам по себе настораживал, но не был опасен. Опасность шла от таких же военных, но приезжающих на черных легковых автомашинах или в черных фургонах с названием «воронок».
Квартира отдельная, двухкомнатная. Была кое-какая казенная мебель с жестянками инвентарных номеров. Был и необходимый набор посуды. На кухне электроплитка и старый алюминиевый чайник. Надо будет составить список того, что мне будет необходимо.
Мои два чемодана стояли посреди комнаты. Чемодан с одеждой я разобрал, а книги отнес в чулан.
В маленькой комнате была поставлена солдатская кровать, заправленная так же по-солдатски темно-синим шерстяным одеялом с полосками в той части, где должны находиться ноги.
Приготовив и выпив чай, я быстро разделся и лег спать. Заснул я мгновенно.
Глава 27
Я лежал на теплой земле, положив голову на круглый камень, и смотрел на Большую Медведицу, отмеряя пять сторон ее ковша до Полярной звезды.
Внезапно какой-то шорох привлек мое внимание. Кажется, что где-то рядом всхрапнула лошадь. Я приподнялся над землей и что-то острое кольнуло мне под левую лопатку. В глазах сверкнули искорки, силуэты каких-то людей вокруг меня, и я стал тихо падать в черную бездну. Кто-то схватил меня за ноги и поволок в сторону.
— Ничего себе обращение, — подумал я, — неужели со мной можно так обращаться?
— Рустамбек, часовой убит, — кто-то говорил с ярким азиатским акцентом. — Убит и дежурный по заставе. Застава окружена, телефонная линия уничтожена, солдаты спят. Ты сам пойдешь резать урусов?
Человек говорил тихо, но голос его дрожал в предвкушении праздника жертвоприношения неверных Аллаху. Это все равно, что резать жертвенного барана, после чего готовится вкусное угощение, ожидаемое не только правоверными, но и гяурами, принесшими на царских штыках водку и белокурых красавиц, которые хотя и вкусные, но не сравнятся по трудолюбию и покорности восточным женщинам.
Было непонятно, почему они говорили по-русски? Возможно, что они представители разных племен и не понимают друг друга, а на русском языке говорят все и все понимают друг друга.
— Режьте их сами, я пойду резать начальника, — сказал важный голос. — Пусть эти собаки знают, что это наша земля, и мы на своей земле будем жить так, как велят нам наши предки. Я здесь хозяин, а не эти люди в зеленых шапках. Они и раньше не давали мне спокойно жить, а после революции совсем жизни не стало. Пошли джигитов, чтобы гнали караван к заставе, мы будем ждать их здесь.
Курбаши грузно повернулся и пошел к небольшому домику, где жил начальник заставы с женой и ребенком.
Когда я открыл глаза, то увидел караван, уходящий в сторону Ирана: десятка полтора верблюдов, нагруженных вещами, примерно столько же повозок с женщинами и детьми, охраняемые всадниками с винтовками за спиной.
Я хотел крикнуть, но у меня у меня из горла вырвался хрип, и я никак не мог найти свою винтовку, чтобы выстрелить и привлечь к себе внимание. Что-то со мной случилось. Здоровье у меня крепкое, но я никогда не страдал никакими припадками и никогда не падал на землю без всякой причины.