Эхо Москвы. Непридуманная история

Рябцева Леся

М. МОРОЗОВА: О да! У нас в одной должностной инструкции первым пунктом записано «Референт – это живая вывеска радиостанции». Не знаю… Честно говоря, нет. Потому что есть эфир, эфирные сотрудники. Есть руководство, которое иногда на последнем значке у нас. А.А. Венедиктов – он лицо радиостанции. А мы…

С. БУНТМАН: А вы тоже! Все, кто куда-нибудь вообще выходят – все лицо! Но первый звонок.

М. МОРОЗОВА: А мы не выходим, к нам приходят.

С. БУНТМАН: Нет, на кого выходят. Или кто выходит в эфир, или на кого выходят, кому звонят – это все равно

лицо и это очень важно. Ты знаешь, с некоторыми волнами референтов бывало, я всегда внутренне моделировал ощущения слушателей. Вот когда звонишь по телефону. Как тебе отвечают «Эхо Москвы», Маша, Наташа, Юля, Юра и т. д., когда отвечают, я как-то моделировал, как себя ощущает слушатель. Когда я звоню, как мне отвечают, еще не слыша. Для меня это было очень важно. И у меня иногда какие-то старые волны… Сейчас не стало вообще. Раньше у меня портилось настроение. Я понимал, что я сейчас буду полчаса объяснять что-нибудь, я буду будить человека.

М. МОРОЗОВА: Вы позвонили на галеры.

С. БУНТМАН: Ну да. Этот ужас!

М. МОРОЗОВА: Может быть, Вы положите трубку?

С. БУНТМАН: Да. Вы позвонили на галеры или в школу гладиаторов между тренировками.

М. МОРОЗОВА: Да нет, там, наверное, пободрее.

С. БУНТМАН: Да нет, там они полумертвые, как сейчас помню. Еще что-нибудь… Не понял… А! «У меня 67 процентов…» – Джеси Дентон вычислил. Сколько у него шансов получить приз толстовку. Он из Петербурга. После того, как ты описала работу с почтой.

М. МОРОЗОВА: А что такое? Индекс, что ли, не сказал?

С. БУНТМАН: Я не знаю. «Мне 33. Мне к вам уже поздно?» – Наталья спрашивает.

М. МОРОЗОВА: Я думаю, поздновато. Я не знаю… Если человек работал где-то раньше, условно говоря, на побегушках и мыл посуду… Я не знаю, как в 33… Приходит человек, девочки, которым по 20 лет, учат, рассказывают, а еще посуду надо мыть. Не знаю. Честно говоря, мне кажется, что тяжеловато.

С. БУНТМАН: Ты сама говорила, что ты предпочла бы кого-нибудь, кто уже закончил учиться.

М. МОРОЗОВА: Да.

С. БУНТМАН: Но все-таки смотрите, рассчитывайте свои силы в работе. Дело не в том, что… Мне, например, все равно, толковый референт – это самое лучшее, что есть на свете. И здесь не от возраста зависит.

М. МОРОЗОВА: Но начинать у нас в таком возрасте тяжеловато. У нас же по функциям, что я перечислила, это же формально так. А по существу у нас какая-то военная игра в условиях, приближенных к боевым. Как штаб. Причем не генштаб в тылу, а ставка командующего на передовой.

С. БУНТМАН: Ну да. При этом один с рулоном телефонного провода тянет связь, другой бежит с котелком, третий передает донесение.

М. МОРОЗОВА: Это же не стандартный офис у нас.

С. БУНТМАН: Чинно у нас не ходят. Вот чинно не ходят.

М. МОРОЗОВА: Бывают спокойные дни. Я тоже авральных работ не люблю. Я не буревестник. «Пусть сильнее грянет буря». Я рутину люблю. Чтобы делать, делать, делать, делать работу. Сделал – и хорошо!

С. БУНТМАН: «Моя компания, – Слава говорит, – вынуждена доставлять всю почту России. Плачем

и продолжаем отправлять». Ну а что делать? Почта России клянется, что будет работать все лучше и лучше. Но другой почты у нас нет. Или с курьером в город, или со скоростной.

М. МОРОЗОВА: Бывали случаи, когда мы разыгрывали у нас по телефону телевизоры. Помните?

С. БУНТМАН: Да! Когда серьезные призы такие, мощные были!

М. МОРОЗОВА: Приезжает человек из Челябинска в Москву за своим телевизором. Приходилось. Мы зачастую тратили денег, наша станция, наша компания, потратила денег на отправку больше, чем стоят эти призы. Но дело чести.

С. БУНТМАН: Надо доставить.

М. МОРОЗОВА: Ограничений не было. Выиграл человек из Челябинска – отправили.

С. БУНТМАН: Борис пишет: «Призы могут пропадать, как все другие посылки». Бывает и так.

М. МОРОЗОВА: Да мы-то это понимаем!

С. БУНТМАН: Мы об этом не рассуждаем.

М. МОРОЗОВА: Но если приз пропал, мы не виним во всем почту и не говорим, что с почты спрашивайте. Мы заменяем приз.

С. БУНТМАН: Джеси Дентон пишет: «Ладно! Буду ждать. Раз уж вы до меня с первого раза дозвонились. Сколько до Питера бандероль идет?» По-разному.

М. МОРОЗОВА: Почта – это контрольный срок 2 месяца.

С. БУНТМАН: Да. По-разному идет. Иногда из Москвы в Москву идет столько…

М. МОРОЗОВА: Как мы замечательно получаем поздравления массово. Особенно после январских праздников.

С. БУНТМАН: Джеси Дентон совет дает слушателям: «Самое главное – не спускайтесь в метро сразу после выигрыша приза, чтобы до вас дозвонились». Вот! Не спускайтесь в подвалы. Дальше… «Летом получил книгу, плюс календарик «Эха Москвы». Спасибо». Понимаете, календари сложно в другие города. Пока он дойдет, год начнется уже и продолжится.

М. МОРОЗОВА: И закончиться даже может.

С. БУНТМАН: Ребята! Обращаюсь я к слушателям. Я ваши конкретные рекламации потом распечатаю.

М. МОРОЗОВА: Но только я после полуночи вам сегодня не перезвоню. Завтра позвоним.

С. БУНТМАН: Маша вам сегодня звонить не будет.

М. МОРОЗОВА: Хотя после полуночи – это технически уже будет завтра. Но мы вам позвоним завтра утром.

С. БУНТМАН: Да. «А звонок после «Аргентума» бывал в 2 часа ночи», – Роман из Перми. Ладно. Персонально, кто кричит, кто не кричит, тоже отвечать не буду. «А за границу вы призы посылаете?» – спрашивает Кира.

М. МОРОЗОВА: Да. Почтой России посылаем. Бывали случаи.

С. БУНТМАН: Ух ты, сколько вопросов! «Спасибо Маше за ее очень важную работу. Так держать!» – Олег из Воскресенска.

М. МОРОЗОВА: Пожалуйста, Олег. На здоровье.

С. БУНТМАН: Саша из Санкт-Петербурга: «А я ничего не выиграл. Но очень хочется книжку Нестерова «Юкка». Где купить в Питере?» Это вы у меня спрашиваете или у Маши? Мы с ней сидим в студии на Новом Арбате. Если бы в Москве, мы бы Вам сказали, пальцем показали за окно на Дом книги. Там, наверное. А что мы можем сказать про Питер? «А посудомоечная машина у вас есть?» – спрашивают.