Эхо прошлого. Книга 1. Новые испытания
Шрифт:
Не знаю, почувствовал ли Йен слезы на своей коже или просто понял, как я скорблю, но внезапно он тоже поддался и заплакал, сотрясаясь от рыданий.
Я всей душой жалела, что он уже не маленький мальчик, тогда бы буря скорби смыла вину, очистила душу и принесла покой. Но Йен давно вырос, и сейчас все не так просто. Мне оставалось только обнять его и ласково гладить по спине, беспомощно всхлипывая. И тут Кларенс предложил свою поддержку: тяжело дыша в голову Йена, он зажевал прядь его волос. Йен отпрянул, шлепнув мула по морде.
– Эй, отстань!
Йен поперхнулся, ошеломленно засмеялся, снова
– Когда я убил того человека в Эдинбурге, – наконец сказал он; голос звучал хрипло, но, похоже, Йен взял себя в руки, – тогда дядя Джейми отвел меня на исповедь и научил молитве, которую надо произносить, когда кого-нибудь убьешь. Чтобы вверить их души Богу. Помолишься со мной, тетушка?
Много лет я не вспоминала, а уж тем более не произносила «Проводы души», поэтому спотыкалась почти на каждом слове, но Йен знал эту молитву наизусть и проговорил без запинок. Сколько же раз за эти годы он обращался с ней к Богу?
Слова казались жалкими и бессильными, их заглушал шелест сена и шорохи жующих животных, но после них на сердце стало чуть легче. Возможно, я немного успокоилась, ощутив прикосновение к чему-то большему, чем я сама, осознав, что это большее существует. А оно непременно должно существовать, иначе меня одной просто не хватит.
Какое-то время Йен сидел с закрытыми глазами. Наконец он открыл их и посмотрел на меня помрачневшим взглядом. Лицо под щетиной казалось очень бледным.
– А потом он сказал, что мне придется с этим жить, – тихо проговорил Йен и вытер лицо рукой. – Только я вот не думаю, что смогу.
Он просто констатировал факт, и это пугало. Слез у меня больше не осталось, но я чувствовала, будто смотрю в черную бездонную пропасть и не могу отвести взгляд. Глубоко вздохнув, я попыталась найти уместные слова, затем вытащила из кармана платок и дала Йену.
– Ты как, дышишь?
Его губы слегка дрогнули.
– Думаю, да.
– Пока этого достаточно. – Я встала, отряхнула с юбки сено и протянула Йену руку. – Пойдем. Нужно вернуться в хижину, иначе нас занесет здесь снегом.
Снег стал еще гуще. Порыв ветра задул свечу в моем фонаре, но это не имело значения: даже с завязанными глазами я бы без труда нашла хижину. Йен молча шел впереди, прокладывая путь по свежевыпавшему снегу. Он нагнул голову, шагая сквозь бурю, узкие плечи сгорбились.
Я надеялась, что молитва хоть немного помогла ему. Может, у могавков есть более действенные способы совладать с несправедливостью смерти, чем у католической церкви?
Вдруг я поняла, что точно знаю, как в подобном случае поступил бы могавк. И Йен тоже знал, и даже делал. Я поплотнее закуталась в плащ, чувствуя себя так, словно проглотила огромный кусок льда.
Глава 4
Не сейчас
После долгого обсуждения оба трупа бережно вынесли из кладовой и уложили на краю крыльца. Просто в хижине не было места, чтобы расположить их там подобающим образом, к тому же, учитывая обстоятельства…
– Нельзя, чтобы старина Арч и дальше оставался в неведении, – сказал Джейми, завершая спор. – Если тело будет на виду, он, может, выйдет, а может, и нет, но, по крайней мере, узнает, что его жена мертва.
– Узнает, – согласился Бобби Хиггинс, бросив тревожный взгляд на деревья. – Как вы думаете, что он сделает?
Джейми постоял, глядя в строну леса, затем покачал головой.
– Будет горевать, – спокойно сказал он. – А утром мы решим, что делать.
Устроить нормальное бдение мы не могли, но постарались соблюсти надлежащие обычаи. Эмили пожертвовала для миссис Баг свой собственный саван, который сшила, когда в первый раз вышла замуж, а бабулю Маклауд обрядили в мою запасную сорочку и пару передников, наспех зашитых для благопристойности. Тела уложили по сторонам крыльца, на груди у обеих усопших стояло по блюдечку с солью и кусочком хлеба, хотя пожирателя грехов не предвиделось. Наполнив небольшой глиняный горшок углями, я поставила его рядом с телами. Мы договорились, что ночью будем бдеть над покойными по очереди, так как крыльцо выдержит только двух-трех человек, не больше.
– «Там в лунном свете голубом сверкает белый снег, как днем» [16] , – тихо сказала я.
Так оно и было. Буря закончилась, и неполная луна сияла чистым и холодным светом, отчего каждое заснеженное дерево выделялось отчетливо и тонко, словно на японских рисунках тушью. А среди далеких развалин Большого дома груда обгорелых бревен скрывала все, что лежало под ней.
Мы с Джейми вызвались посидеть первыми. Никто не возражал, когда Джейми объявил о своем решении. Хотя эту тему не затрагивали, перед мысленным взором каждого представал Арч Баг, который затаился где-то в лесу, один-одинешенек.
16
Строка из известного стихотворения Кларка Клемента Мура (1779–1863) «Рождественская ночь». Перевод с англ. Л. Яхнина.
– Думаешь, он там? – шепотом спросила я у Джейми, кивая в сторону темных деревьев, что покоились в своих пушистых саванах из снега.
– Если бы ты лежала здесь, a nighean, – ответил он, глядя вниз на неподвижные белые фигуры на краю крыльца, – я был бы рядом с тобой, живой или мертвый. Присядь.
Я села возле него. Горшок с тлеющими углями стоял у наших закутанных в плащи коленей.
– Бедняжки, – сказала я, немного помолчав. – Так далеко от Шотландии!
– Да, – согласился он и взял мою ладонь. Его рука была такой же холодной, как моя, но большой и сильной, и это успокаивало. – Но их похоронят среди тех, кто знал и чтил их традиции, пусть эти люди и не приходятся им родней.
– Ты прав.
Если внуки бабули Маклауд когда-нибудь вернутся, то найдут, по крайней мере, могильный камень и поймут, что к ней отнеслись по-доброму. У миссис Баг не было родственников, кроме Арча. Никто не будет искать ее могилу, но Мурдина упокоится среди тех, кто ее знал и любил. А как же Арч? Даже если у него и осталась родня в Шотландии, он об этом никогда не упоминал. Жена стала для него всем, впрочем, как и он для нее.
– Ты, э-э, не думаешь, что Арч может… покончить с собой? – осторожно спросила я. – Когда узнает?