Екатерина II: алмазная Золушка

Бушков Александр Александрович

Какое-то время она продолжала блистать в Рагузе. Местные ей верили вполне. Однажды в Рагузе проездом оказался русский майор, которого пригласили бить челом «законной наследнице». Вояка не только не стал кланяться неведомо с какого дуба упавшей самозванке, но во всеуслышание назвал ее «лгуньей и негодницей». После чего ему форменным образом пришлось из Рагуза бежать, потому что его собирались пристукнуть за непочтение к «Елизавете». Такой был общественный настрой…

Но вот деньги, денежки! Никто их просто так не хотел давать. Даже князь Радзивилл, бывший друг (а может, и любовник) начал «принцессу откровенно избегать. Французский консул в открытую втолковывал конфедератам: с кем связались, бессмысленные? Гоните вы к чертовой матери эту аферистку!

Даже

негр-слуга, прихваченный еще из Германии, сбежал со скандалом, потому что ему не платили. Шляхтич Доманский, набравшись смелости, подступил к «принцессе» с требованием сказать правду: настоящая она, или голову дурит? Елизавета, глядя на него глазами невинной лани, заверила, что она, конечно же, настоящая, это злые люди на нее клевещут - а может, узурпатор-шей Екатериной подкуплены… И пошла по проторенному пути: увлекла шляхтича в спаленку. Когда он оттуда вышел, то в подлинности принцессы уже не сомневался. Правда, горожане, совсем недавно горячо верившие в персидскую галиматью, мнение свое поменяли самым решительным образом и над претенденткой на русскую корону насмехались уже открыто.

Пора было уносить ноги. И Елизавета засобиралась в Рим. Ей в голову пришла новая великолепная идея: а не перейти ли «православной княжне» в католичество? Проистекающими от этого выгодами вполне можно заинтересовать папский престол…

Тут пришло письмо от истосковавшегося Лимбурга, тоже сообразившего, с кем он связался. Граф всячески ругал подругу за авантюры, про которые сплетничает уже вся Европа - но великодушно соглашался ее принять в Лимбурге, если она пообещает бросить все эти глупости насчет Персии, брата-Пугачева и русского трона. Крепенько, должно быть, вскружила ему голову эта стервочка…

Но она, должно быть, уже не могла остановиться и после эффектного появления в роли «русской княжны» вернуться в крохотную германскую державочку…

И поехала в Рим. В сопровождении нескольких шляхтичей (известный историк профессор Лунинский, сто лет назад изучавший эту историю, считал, что напоследок она у одного из этих панов выманила доверенные ему конфедератами денежки).

Прибыли в Вечный Город - причем в довольно неподходящее время: скончался папа, должны были выбирать нового, плелись интриги, составлялись партии, вопрос был сложный, имевший международное значение, заинтересованные иностранные послы втихомолку развили бурную деятельность, весь Рим только этим и озабочен… Какая тут, к дьяволу, русская принцесса, да еще сомнительная?

Елизавета сняла дом, где и поселилась все оравой: слуги, возлюбленный Доманский, ксендз Ханецкий, некто Вансович, за какие-то провинности выгнанный из ордена иезуитов. И еще один колоритный тип, конфедерат Чарноцкий, который по Риму разгуливал в польском национальном костюме, с саблей на боку, растопырив усищи. Любившие зрелища римляне за ним толпой бегали, перекликаясь:

– Дывысь, Джузеппе, яка диковина! Бачишь?

– Бачу, Карло, а як же!

Но за это зрелище денег не платили, а деньги требовались по зарезу. Елизавета от тоски решилась на вовсе уж глупую авантюру: послала в ломбард в виде залога некий запечатанный ящик, присягнув своим честным словом, что там лежат немаленькие ценности. Как можно не поверить на слово дочери русской императрицы?! Однако недоверчивые владельцы ломбарда объяснили посланцу, что они и папе римскому на слово не поверят, такой уж у них специфический бизнес. Так что открывайте, а там посмотрим. Посланец, превосходно знавший, что в ящике нет ничего, кроме хлама, пообещал, что зайдет попозже, и тихонько смысла вместе с ящиком…

Деньги добывали, где придется - у одного выманят, у другого… Рим вообще-то слезам не верит, но там тоже достаточно простаков. Для пущего удобства Елизавета то и дело меняла фамилию, перед каждым потенциальным кредитором: то она русская царевна, то снова «черкесская княжна Волдомир»… Наконец вздумала назваться Елизаветой Радзивилл, родной сестрой князя - но тут же нашлись люди, прекрасно знавшие,

что не было сроду у князя никакой сестры, ни Елизаветы, ни, скажем, Голендухи…

Пошла к английскому послу, выложила ему старую сказочку - ссылка в Сибирь, бегство, Персия, претензии - попросила взаймы семь тысяч золотом или, на крайний случай, паспорт на имя добропорядочной немки, а то и рекомендательные письма к английским послам в Вене и Стамбуле. Англичанин вежливо выслушал, не показывая лицом своих подлинных мыслей, но ничего ей не дал, да вдобавок отписал Алексею Орлову, что за птица тут объявилась, и что мелет. Орлов, не медля, сообщил в Петербург. А Петербург уже давненько, еще после первых донесений, начал охоту за этой пташкой. Агенты русской разведки уже шныряли по Рагузе, пытаясь выведать что-то через конфедератов (достоверно известно, что один из них бесследно пропал, и до сего дня следов не отыскано). Орлов уже получил от императрицы письмо с инструкциями: попробовать заманить самозванку на борт русского корабля. Если не получится, потребовать у городских властей выдать «Елизавету», а если откажутся - без церемоний обстрелять Рагузу с кораблей. Дело обстояло уж совсем серьезно, если приходили такие инструкции…

Елизавета тем временем настойчиво искала дорожки на самый верх, и в конце концов ухитрилась выйти на контакт ч влиятельным в папской курии кардиналом Альбани, которому и переслала письмо со всеми прежними выдумками.

Кардинал, человек серьезный, разумеется и не подумал встречаться с неведомо откуда взявшейся «царевной», но послал своего секретаря аббата Роккатани - пусть посмотрит, что за персона объявилась, в конце концов, искусство большой политики в том и заключается, чтобы извлекать выгоду решительно из всего…

Аббат пришел, долго слушал рассказы о бегстве из Сибири и трех завещаниях - и к окончательному выводу так и не пришел. Времена стояли бурные и причудливые, случались самые разные, абсолютно достоверные приключения. Вдобавок некий католический монах, бывший офицер российской армии, начал уверять, будто часто видывал эту особу в Зимнем дворце. Может, она и не дочь Елизаветы, но он точно помнит, что тогда была княгиней Ольденбургской, женой одного из троюродных братьев Петра III.

В общем, у аббата мозги пошли набекрень, он и верил, и не верил… Елизавета ему старательно вкручивала, будто флот Орлова уже на ее стороне, а в Киеве ждут шесть тысяч гусар. О конфедератах она уже отзывалась в самых скверных выражениях (должно быть, мстя за скупость и охлаждение к ней князя Радзивилла(, зато открытым текстом объявляла: если Рим ей поможет, она, - мамой клянется!
– введет в России вместо православия католицизм.

Об этих переговорах и загадочной царевне прослышала вся римская аристократия. Кружили самые дурацкие пересуды. Живший там в то время принц Оранский начал всем рассказывать, что загадочная Елизавета - дочь турецкого султана. Ему, мол, один монах рассказал, человек солидный, врать не будет…

Кардинал и его секретарь-аббат, временами подкидывали Елизавете небольшие деньги на жизнь, а сами тем временем установили за ней надежное наблюдение - и изучали все три «завещания», которые самозванка им дала в копиях.

В конце концов, все тщательно изучив, обдумав и взвесив, пришли к выводу, что имеют дело все же с авантюристкой. И отправили к ней доверенного человека, маркиза Античи. Тот ничего не стал говорить прямо, а, как настоящий дипломат, вежливо стал внушать: мол, девушка, вы такая молодая и красивая, к чему вам эти политические дрязги и опасные для здоровья заговоры? Поезжайте куда-нибудь в провинцию, живите тихо и скромно, коровку заведите, молочко пейте…

Маркиз так настойчиво гнул свою линию, тихонечко и предельно вежливо, что до Елизаветы в конце концов дошло: ничерта ей тут не обломится… Снова все рухнуло! А банкирам и прочим кредиторам она уже должна черт-те сколько… Что делать и куда подаваться?