Екатерина II: алмазная Золушка
Шрифт:
Вот только Григорий Орлов навсегда, на всю оставшуюся жизнь так и остался гвардейским поручиком, какие бы чины и посты не занимал, какими бы милостями ни был осыпан, какими бы миллионами не ворочал. Гришка - и все тут…
Я уже рассказывал, как он вскоре после воцарения Екатерины пытался пробить идею насчет своего с ней замужества. Но и Екатерину эта мысль не прельщала (мадам Орлова, фи!), и гвардия, прослышав кое-что, пришла в нешуточное возмущение: по полкам комментировали этакие новости открыто и насквозь матерно, кто-то даже сорвал с триумфальной арки портрет Екатерины, что вообще-то подпадало под неотмененный еще закон об оскорблении величества (не нашли озорника). Гвардейцев понять можно: все они Гришку распрекрасно
Идею с замужеством посему тихонечко спустили на тормозах. Гришка успокоился, ему и без того было хорошо: во время торжественных выездов он сидел, развалясь, в золоченой карете рядом с императрицей, а родовитейшие сановники тащились рядом на лошадках - что по меркам того столетия их чертовски уязвляло, поскольку ставило в подчиненное положение согласно нормам этикета…
Уже в 1765 г. французский дипломат (и разведчик, понятно) Беранже сообщал шифром в Париж: «Этот русский (т. е. Орлов - А. Б.) открыто нарушает законы любви по отношению к императрице. У него есть любовницы в городе, которые не только не навлекают на себя гнев государыни за свою податливость Орлову, но, напротив, пользуются ее покровительством. Сенатор Муравьев, заставший с ним свою жену, чуть было не произвел скандала, требуя развода, но царица умиротворила его, подарив ему земли в Лифляндии».
Словом, Гришка гулял в открытую - и даже, по некоторым сведениям, порой Екатерину вульгарно поколачивал - так, легонько, чтобы помнила, кто в доме хозяин. Она меж тем все эти годы старательно пыталась приспособить его к государственным делам.
(Да, кстати. Едва Екатерина заняла трон, из Польши моментально примчался, пылая любовью, прежний амант Понятовский. Но Екатерина уговорила его побыстрее покинуть Россию. Орловых она прекрасно знала и опасалась, что те без затей пристукнут ляха к чертовой матери, чтобы не путался под ногами и не лез на готовенькое…)
Екатерина старательно нагружала Орлова серьезными должностями. Не почета ради - ей и в самом деле необходимы были на ответственных постах надежные и толковые люди. Орлов стал генерал-фельдцехмейстером (начальником всей российской артиллерии), генерал-директором инженерного корпуса, шефом Кавалергардского корпуса, подполковником Конной гвардии) то есть фактически командиром всех конногвардейских полков. Полковником в них во всех по старой, еще до Екатерины заведенной традиции, всегда была императрица). А еще - президентом канцелярии, ведавшей приезжавшими в Россию иностранными колонистами, президентом Вольного экономического общества. Екатерина пыталась сделать его еще и председателем Комиссии по составлению Уложения, но Гришка категорически отказался. Не по его живому характеру было сидеть дни напролет и слушать, как депутаты то читают свои нудные наказы, то цапаются, пока их не рассадили так, «чтобы плевок одного не достигал личности другого».
Впрочем, он и на всех остальных постах ничегошеньки не делал, свалив все на подчиненных. В этом было его, наверное, единственное положительное качество: Орлов, в отличие от множества своих «коллег» в России и за границей, совершенно не интересовался большой политикой и государственным управлением, не лез в дела. А все эти посты считал наказанием божьим. Я же говорю, мужик был простой, как две копейки. Золото с бриллиантами, вино и бабы - а больше ничего в этой жизни и не нужно.
Все свои обязанности по артиллерийскому ведомству Гришка свел к простой процедуре: когда означенному ведомству выдавали два миллиона по ежегодной смете, Орлов половину тут же смахивал в собственный карман, а остальное великодушно отдавал Екатерине (которая эти деньги употребляла главным образом на строительство). Конечно, кое-что все
Единственное его реальное достижение в качестве государственного человека - ликвидация знаменитого Чумного бунта в Москве в 1771 г. Москвичи, озверев от хворобы, неуверенности и врачей-вредителей (тогдашние эскулапы массами загоняли мало-мальски состоятельный народец в карантины, откуда выпускали только за деньги), устроили бунт на всю катушку, так увлеклись, что ненароком убили до смерти митрополита, а губернатор сбежал из Белокаменной. Орлова с воинской командой послали наводить порядок. Ну, он и навел, так, что потом уцелевшие еще три года зубами щелкали от страха. Однако это его единственное достижение, согласитесь, все же сомнительное - тут, в принципе, справится любой прапорщик с замашками держиморды. Показать всем кузькину мать, располагая полком бравых ребятушек со штыками наперевес - это не победу над внешним врагом одержать…
В общем, Орлов без особых умствований прожигал жизнь, благо положение позволяло - и ничего более не хотел. Иногда попадаются упоминания, что он «покровительствовал Ломоносову», но, скорее всего, заключалось это покровительство в том, что Гришка заезжал к ученым людям дерябнуть чарку да подивиться на всякие научные машины: крутятся-вертятся, искрами сыплют, диковина! Встречалось мне и утверждение, что Орлов состоял в переписке с Жан-Жаком Руссо, одним из виднейших европейских мыслителей… Ну, не знаю. По моему глубокому убеждению, последний, кого можно заподозрить в переписке с Руссо - это как раз Гришка Орлов.
Ну на кой черт ему Руссо? У него десятки тысяч крестьян, огромные поместья, подаренные императрицей дворцы (в том числе и тот, в Ропше, где убили Петра), десять тысяч рублей в месяц карманных денег, вокруг шляется куча неосвоенных баб… Какой тут Руссо?
Екатерина, тщательно пытаясь все же обрести помощника, сделала его главным директором фортификаций (то есть начальником, отвечавшим за строительство новых крепостей и содержание в порядке старых). Гришка и тут ничем себя не прославил. Поставила членом Государственного Совета - но на его заседаниях Орлов подремывал, и лишь единожды, ко всеобщему удивлению, потребовал слова. Тогда как раз обсуждалась кандидатура нового польского короля, предлагались назначить Понятовс-кого - и все Гришкино выступление свелось к тому, что он матерно крыл ляха (по старой ревности).
Но чашу терпения императрицы переполнили «подвиги» Орлова на дипломатической ниве. Екатерина поручила ему серьезнейшее дело: возглавить мирные переговоры с турками после первой русско-турецкой войны. Ну, Гришка и возглавил…
Трудно сказать, что ему стукнуло в голову, но последствия прекрасно известны от свидетелей. Прямо на заседании, где присутствовали делегации высоких договаривающихся сторон, Орлов стал орать, что никакого мира заключать не намерен, более того - собирается захватить Стамбул и вновь переименовать его в Константинополь. Дружно одурели все - и турки и русские. Главнокомандующий русской армией Румянцев, здесь же присутствовавший, пытался деликатно Гришку утихомирить, полагая, что все от водки, но Гришка, никого не слушал, стал кричать, что отставляет Румянцева с поста главнокомандующего, каковым назначает сам себя - а если Румянцев будет возникать, то он, Орлов, его тут же повесит. Объявил переговоры прерванными и уехал в Яссы, где стал закатывать балы, щеголяя в костюме, усыпанном щедротами Екатерины бриллиантами на миллион рублей…
Это был уже форменный беспредел… Такого Екатерина никому не прощала. Тем более что спустя две недели после отъезда Орлова к туркам у нее появилась новая официальная симпатия - молодой красавец Васильчиков.
Орлов помчался в столицу, но его остановили под предлогом «карантина» по личному приказу императрицы. Чрезвычайно похоже, что Екатерина Гришку по-настоящему боялась - ходили упорные слухи, что она велела сменить замки в комнатах Васильчикова и резко усилила караулы на въездах в Петербург. Орлов вынужден подчиниться и поселиться в Гатчине.