Экономические провалы
Шрифт:
Пока существуют чины, совершенно понятно правильное стремление должностных лиц, состоящих на государственной службе, к получению чинов в известном порядке, потому что чины, давая возможность занимать высшие должности, выражают награду за служебные труды. Но какое же право имеют купцы на уравнение их в наградах с государственными чиновниками? Между тем награды купцов делаются такими скачками, что они сразу производятся в 5-й и 4-й классы, и через это самое умаляется и унижается значение государственных наград для чиновников, которые получают означенные классы за несколько десятков лет их служебной деятельности. Мы полагаем, что награда для купца всегда в руках его самого: она существует в неразрывной связи с его жизнью и действиями и заключается в широте и успехе коммерческих предприятий и продолжительной их прочности. И неужели
Если бы стремление к переходу из купеческого сословия в чиновничество охватило собою наш фабричный округ в губерниях Московской и Владимирской, тогда бы Иваново-Вознесенск, Шуя и все Кинешемские и другие фабрики изобразили бы из себя, через несколько десятков лет, совершенные развалины потому только, что владельцы их предпочли звание превосходительства значению своего прежнего положения. Разрушение фабрик было бы естественным последствием того, что сыновья действительных статских советников нашли бы унизительным для себя сидеть в конторе или амбаре, где продаются фабричные товары. И неужели бы можно было считать преуспеянием России, если б она имела лишних 50 действительных статских советников, потеряв в то же время такое же количество коммерческих домов, сохранивших за собою по своей деятельности выразительную историю?
Если бы какую-либо самую зажиточную деревню вздумалось, со всем ее народонаселением, произвести в коллежские регистраторы, то жители этой деревни были бы, конечно, сначала сбиты с толку от изумления, не смогли бы понять, что они такое, и потом, отвыкнув от труда и заразившись презрением к своему делу, пришли бы к необходимости испрашивать пособия от тех, кого не поразило подобное благополучие.
Нередко слышится мнение, что награды купцов вызываются подвигами благотворения с их стороны; но разве добродетель нуждается в реализации ее? Державин давно уже определил, что добро надобно лишь для добра творить, и, конечно, самая лучшая награда за добро состоит в сознании общей пользы, приносимой действием добротворения.
Ранее мы сказали, что могли бы поименовать множество фамилий разных коммерческих домов, потерпевших крушение от производства в чины; но мы налагаем на себя молчание из нежелания пробуждать в наследниках этих домов тяжелые воспоминания о поражении их дел болезнью чинобесия. И пока эта червоточина не иссушила окончательно всю нашу дубовую самородную рощу, необходимо спасти остальную часть ее от поражения. Было бы вполне благодетельно, вместо удовлетворения болезненных стремлений к мнимому возвышению, обливать заболевающих водою холодных отказов.
Да, совсем забыл сказать о том, как многие говорят, что чины они получили вдруг, внезапно, не зная сами, как и почему это случилось. Это оправдание важно тем, что оно проявляет сознание виновности и внутреннего угрызения, но в сущности это чистая выдумка. Ни на кого чины не сыплются сами собою, а все лица купеческого сословия, получившие переименование в разные классы, сами того добивались, выпрашивали, вымаливали, выкланивали и выплакивали. Мало ли есть старых коммерции- и мануфактур-советников, которые десятки лет имеют эти звания, и так как они не помышляют о переходе в чины, то и остаются в купечестве, не будучи никем насилуемы к переходу в новое положение. Мне, впрочем, за доказательствами ходить далеко не надо: с 1851 г., я состою коммерции-советником и ничем иным никогда быть не желал и не желаю. И вот в течение 36 лет ни от кого и никогда мне не представлялось опасности очутиться в другом звании, не соответственном, по моим понятиям, общим промышленным интересам России. Таким образом, очевидно, что стремление некоторых купцов к получению чинов прямо исходит из их собственного желания, и, если стремление это будет возрастать, тогда при существующей благосклонности правительства производство купцов в чины может достигнуть таких размеров, что во всех торговых амбарах и лавках, при разговоре приказчиков с хозяином, будет как в департаментах беспрерывно слышаться возглас: "Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! Почем прикажете продавать товар, вчера полученный с фабрики его превосходительства?" и т.д. Нужно ли прибавлять, какое грустное чувство производит на всех мыслящих людей такая коммерческая деятельность, которая вместо прочного и правильного развития, основанного на сознании своего торгового значения, выражает собою смехотворный комизм, исполненный глубокого горя об утрате понятий о человеческом достоинстве. Вот та трясина, в которую мы зашли от разделения человечества на 14 классов.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОВАЛЫ ПО ВОСПОМИНАНИЯМ С 1837 Г. (ОЧЕРКИ, ДОПОЛНЕНИЯ И ВЫВОДЫ)
В предисловии к экономическим провалам сказано: "Дабы губительное действие провалов было, по возможности, исправлено, надобно, прежде всего, знать их корень и горечь последствий".
Кроме необходимости обнаружить корни бедствий и порожденную ими горечь для русской жизни, надобно вывести наружу и главную причину всех провалов, заключающуюся в полном пренебрежении к советам, мыслям и предостережениям, исходившим в свое время из народной среды от лиц, желавших предохранить нашу жизнь от злополучных последствий. Все эти сердобольные попечения были с досадою отвергаемы, и что же вышло? Никто из лиц, не внимавших народным мыслям, к сожалению, не может теперь выступить с доказательствами о несуществовании провалов. Никто из лиц, предостерегавших от провалов, также не может упрекнуть себя в том, что их взгляды и соображения были не верны.
Итак, корабль русской жизни несется теперь по волнам сильно бушующего экономического моря. Кормчему предстоит решить, на который берег направить руль: на тот ли, где отрицают народное здравомыслие, или на тот, где желают усвоить для жизни это здравомыслие и достигнуть через то прекращения бедствий. Пойдем ближе к делу.
Первый провал: крупная мнимо-серебряная единица
За два года до введения этой единицы, во всех сословиях заявлялись предостережения с выражением вредных от этого последствий. Никто не находил нужным возвышать стоимость жизни и приучать русских людей к широким расходам; но в это время еще никому не приходило в голову, чтобы крупная единица произвела другое зло, переместив за границу всю массу нашей золотой и серебряной монеты. Эту беду увидали лишь тогда, когда монета исчезла на всех внутренних рынках.
Второй провал: опоздание в сооружении железной дороги от Москвы к Черному морю
По этому вопросу было также несколько предостережений, и не только со стороны коммерсантов, но и со стороны князя М.С. Воронцова (бывшего тогда новороссийским генерал-губернатором) и князя Кочубея. Когда был решен вопрос о Николаевской дороге, оба князя представили проекты о сооружении линии от Москвы к Черному морю, являясь здесь частными предпринимателями, единственно в видах отечественной надобности; но и эта мера спасения не имела успеха[ 16 ]. Что же последовало?
За опоздание в сооружении дороги к Черному морю Россия заплатила разрушением Севастополя, уничтожением Черноморского флота, потерею сотен тысяч храброго войска и преждевременно проводила в могилу Императора Николая Павловича, драгоценное здоровье которого было потрясено поражением русской военной силы. Затем холмы Севастополя покрылись могилами его славных защитников, и все это закончилось унизительным Парижским миром и началом накопления огромной массы внешних долгов.
Третий провал: разрешение ввозить Американский хлопок в сырце без всякой пошлины
Ни от кого никаких предостережений о вредных последствиях беспошлинного ввоза хлопка не было, а напротив, все восхищались тем, что в Москве, Шуе и Иванове сооружаются - в виде башен - высокие дымогарные фабричные трубы. Из всех людей того времени я знаю только одного, Николая Арсеньевича Жеребцова, который, имея привычку острить, говорил, что в эти трубы Россия вылетит в трубу, и затем развивал вредные последствия от уничтожения льняных посевов и платежа денег за хлопок.
Четвертый провал: уничтожение в Кяхте разменной торговли