Экономика и дипломатия
Шрифт:
Дипломатия «учетных ставок»
В начале 80-х годов на высший дипломатический уровень неожиданно поднялась такая проблема, которая считалась исконно внутренним делом суверенных государств. Речь идет об определении учетной ставки центральных банков. «Вырисовываются новые отношения зависимости — «процентная кабала», — писала в то время ультраконсервативная западногерманская газета «Вельт». — Соединенные Штаты диктуют зависимым странам свои условия с помощью политики учетных ставок, а также через сложный механизм обменного курса. То, что союзники уже давно испытали в военной области, теперь нашло свое соответствие в экономической политике».
Дипломатический кризис из-за учетных ставок возник не вдруг. Он был подготовлен всем предшествующим развитием международной валютной системы. Дело в том, что гегемонистским устремлениям США в послевоенный
Либерализация движения капиталов способствовала расширению деятельности транснациональных корпораций, в первую очередь американского происхождения, скопивших в своих руках огромные средства. К началу 70-х годов ликвидные ресурсы ТНК в два раза превышали централизованные банковские резервы капиталистического мира. Корпорации оперируют во многих странах, и у них одна цель — побольше прибылей. Поскольку предприятия в разных странах дают поступления в различных валютах, для корпорации важно наивыгоднейшим образом использовать соотношение курсов валют, напри-мер, переводя свои активы своевременно в «сильные» валюты и избавляясь от «слабых», Перевод средств из страны в страну без учета интересов экономической политики соответствующих государств стал для ТНК признаком «хорошего управления». К тому же корпорации не чуждаются и спекуляции на разнице в курсах. Важно побольше заработать.
Интернационализация производства через ТНК сопровождалась одновременно интернационализацией банковского дела. Для обслуживания финансовых интересов «своих» корпораций широким фронтом двинулись за рубеж, словно пилигримы к «святым местам», банки. Если в 1965 году только 13 американских банков имели отделения за границей, то к 1974 году их число увеличилось до 125, а активы зарубежных отделений возросли с 9,1 млрд, долларов до 125 млрд, долларов. Активы отделений иностранных банков, оперирующих в США, также росли, но их суммы составляли неизмеримо меньшую величину — 56 млрд, долларов.
Интернационализация банковского дела дополнялась созданием международных банковских консорциумов, в которых к началу 1970-х годов участвовало три четверти крупнейших банков мира, опять же главным образом американских.
В результате образовался огромный рынок так называемых евровалют, в первую очередь «евродолларов». Что они собой представляют? Это — валютные авуары, или, иначе, вклады, принадлежащие частным банкам и ТНК, размещенные на банковских счетах в других странах и не возвращающиеся «домой», что делает их неподконтрольными валютному регулированию на национальном уровне. Операции с евровалютами краткосрочны, и для них характерна большая мобильность. По некоторым подсчетам, сумма этих «диких денег» превышает уже 1 триллион долларов.
Таким образом, в капиталистическом мире образовались огромные резервы валютных средств. Вроде бы все в порядке. Деньги есть, значит, можно их употребить в дело. Ан не так это просто. Дело в том, что эти валюты могут свободно перемещаться между странами в поисках более выгодного приложения, тем самым сводя на нет усилия правительств по выводу национальной экономики из кризисного состояния. Такие ситуации, когда валютные резервы вроде бы есть и в то же время их нет, стали частым явлением с конца 70-х годов. Объясняется все просто: в условиях кризисного спада производства и безработицы главным средством стимулирования инвестиций в экономику является дешевый кредит. Для того чтобы его получить, центральный банк должен устанавливать низкую учетную ставку процента по займам. Однако для вкладчиков, в первую очередь иностранных, ищущих наиболее выгодного приложения своим деньгам, низкий доход по вкладам будет невыгоден, и деньги «убегут» из этой страны туда, где учетная ставка выше. Такая ситуация сложилась в начале 80-х годов, когда правительство Рейгана, решив заняться борьбой с инфляцией, пошло, согласно канонам монетаристской теории, на сокращение выпуска денег в обращение. В условиях недостатка финансовых средств цена кредита стала повышаться. Учетная ставка Федеральной Резервной Системы поднялась до рекордного в истории США уровня — по некоторым видам кредитов до 20 %.
В расчете на верную крупную прибыль капитал хлынул за океан со всех сторон. Спрос на доллары в мире стал расти, а с ним стремительно пошел вверх и курс доллара. К концу 1983 года доллар подорожал по отношению к валютам 17
В результате взлета доллара в проигрыше оказались американские компании, экспортирующие свою продукцию непосредственно из США, потому что завышенный курс доллара вынуждал их повышать цены на зарубежных рынках, где товары продавались не на доллары, а на национальную валюту данной страны. Иначе при обмене они получали все меньше и меньше долларов. Импортеры товаров в США, напротив, выигрывали: они могли понизить цены своих товаров, сбываемых на американском рынке, в долларовом исчислении на 20–30 % и побеждать в конкуренции с внутренним производством. Доля товаров иностранного происхождения в покупках американского потребителя за три года повышения курса доллара значительно возросла, а по сравнению с «золотыми временами» 1960-х годов она увеличилась в два раза. Председатель Американской комиссии по международной торговле заявил, что угроза местной промышленности со стороны импортной продукции в 80-е годы имеет такое же важное значение, как энергетическая проблема в предыдущее десятилетие. Ответом на такое положение был ряд протекционистских законопроектов в конгрессе, соглашения с конкурентами о «добровольном ограничении» импорта.
Изменить ситуацию кардинально, понизив курс доллара, в Вашингтоне, в Белом доме, не намеревались. К 1983 г. проблема обострилась ростом бюджетного дефицита Соединенных Штатов. Одна из основ «рейганомики», т. е. политики правительства Рейгана в области экономики, первоначально состояла в сбалансированном бюджете, т. е. соблюдении примерного равенства между доходами и расходами правительства. В этой связи, при активном участии самого Рейгана, была даже внесена соответствующая поправка к конституции США, наделявшая президента определенными правами в этой области. Однако преследуемая цель находилась в непреодолимом противоречии с курсом на эскалацию военных расходов и на снижение налогов с корпораций и богатейших слоев населения. На новые ракеты, авианосцы, подводные лодки требовались все новые миллиарды, сотни миллиардов долларов, а где их взять. Как всегда, за счет трудящихся. Однако миллиардные сокращения расходов на здравоохранение, образование, на другие социальные и гражданские нужды не компенсировали беспрецедентные расходы на гонку вооружений. Не произошло и ожидавшегося общего роста поступлений от налогов в результате экономического подъема, потому что подъема практически и не произошло.
Дефицит федерального бюджета стал расти катастрофическими темпами: 100 млрд, в 1982 фин. году, 200 млрд, в 1983 г. В последний год правления администрации Картера сумма дефицита составляла 60 млрд. долл. Критикуя этот огромный долг, Рейган в 1981 г. сравнивал его с горой из тысячедолларовых банкнот, высота которой составила бы 67 миль. Сегодня, как официально признается, к ней следовало бы добавить еще одну гору, которая поднялась бы в космос. О царящих в Штатах тревоге и беспокойстве по поводу дефицита и государственного долга свидетельствует предупреждение, высказанное пятью бывшими министрами финансов и шестьюстами бизнесменами и научными работниками на страницах журнала «Тайм» осенью 1984 г. Они заявили, что Соединенные Штаты рискуют «экономическим будущим и благополучием страны». Широко рекламируемое обещание снизить в будущем дефицит на 80 млрд. долл, к 1988 г., по мнению большинства американских экономистов, является пропагандистским трюком. Финансировать государственный долг правительство может только посредством займов на внутреннем рынке. Но для этого оно должно платить высокий процент по государственным облигациям с тем, чтобы свободные деньги направлялись прежде всего в этот канал, на гонку вооружений.
Высокие учетные ставки, по признанию официальны к представителей Вашингтона, сохранятся и в будущем. В статье, опубликованной летом 1983 г. в газете «Нью-Йорк Таймс», Мартин Фельдстайн, председатель Экономического совета при президенте, писал: «Если правительство будет и впредь брать взаймы 5–6 % ВНП для покрытия дефицитов своего бюджета, то реальные процентные ставки должны оставаться высокими, чтобы ограничить частных заемщиков пределами остающихся фондов». Как бы отвечая Фельдстайну, французская газета «Монд» в сентябре 1983 г. писала, что «если бы американская администрация применяла к самой себе те же жесткие правила, которые опа вкупе с Международным валютным фондом налагает на погрязшие в долгах государства, то США пришлось бы заставить и самих себя ежегодно обеспечивать активное сальдо бюджета, чтобы уменьшить свою внутреннюю и внешнюю задолженность»[9].