Экскалибур
Шрифт:
— Христом-богом тебя приветствую, о король! — закричал он на скверном саксонском.
— Откуда ты? — спросил я по-бриттски. Обращению на родном языке священник явно удивился.
— Из Гобанниума, господин, — отвечал он. Жена монаха, замызганная, неопрятная баба с обидой в глазах, выползла из хижины и встала рядом с мужем.
— Что ты тут делаешь? — полюбопытствовал я.
— Владыка Иисус Христос открыл глаза королю Элле, господин, — объяснил монах, — вот король и пригласил нас сюда — нести весть о Христе его народу. Я и мой брат, священник Горфидд, проповедуем Евангелие саксам.
Я
— Миссионеры из Гвента?
— Жалкие создания, что и говорить, — обронил Элла, жестом отсылая священника с женой обратно в хижину. — Но они думают отвратить нас от поклонения Тунору и Саксноту; по мне, так пусть себе тешатся надеждой. До поры до времени.
— Потому что, — медленно произнес я, — король Мэуриг пообещал тебе соблюдать перемирие, пока ты позволяешь его священникам приходить к твоему народу?
— Дурень он, этот Мэуриг, — расхохотался Элла. — Его больше заботят души моих подданных, нежели безопасность своей земли, а пара священников — невелика цена за то, что тысяча копейщиков Гвента будут сидеть сложа руки, пока мы захватим Думнонию. — Он обнял меня за плечи и повел обратно, туда, где дожидались лошади. — Ну, Дерфель, понял? Гвент не выступит на войну, во всяком случае, пока король Мэуриг верит в возможность насадить свою религию в моем народе.
— И что, получается? — полюбопытствовал я. Элла презрительно фыркнул.
— Разве что среди рабов и женщин, да и тех раз, два — и обчелся: далеко вера не распространится. Уж я о том позабочусь. Видел я, что эта религия сделала с Думнонией, и здесь я такого не допущу. Наши древние боги для нас вполне хороши, Дерфель, так зачем бы нам новые? Отчасти в этом беда бриттов. Они потеряли своих богов.
— Только не Мерлин, — возразил я.
Тут Элле пришлось прикусить язык. Он свернул в тень дерев, и я заметил: в лице его отразилась тревога. Он всегда боялся Мерлина.
— Слыхал я разное, — неуверенно протянул Элла.
— Про Сокровища Британии? — отозвался я.
— А что они вообще такое?
— Да ничего особенного, о король, — сказал я, ничуть не погрешив против истины. — Набор обветшавших древностей. Только два из них обладают подлинной ценностью: меч и котел.
— Ты их видел? — яростно вскинулся он.
— Да.
— А на что они способны? Я пожал плечами.
— Никто не знает. Артур полагает, весь этот хлам ни на что не годен, но Мерлин говорит, Сокровища повелевают богами, и если совершить нужный магический обряд в нужное время, тогда древние боги Британии станут исполнять волю его.
— Тут-то он и натравит на нас своих богов?
— Да, о король, — ответствовал я. И произойдет оно скоро, очень скоро; вот только об этом я отцу не сказал.
Элла нахмурился.
— У нас тоже есть боги.
— Так призови их, о король. Пусть боги сражаются с богами.
— Боги не дураки, мальчик, — проворчал он, — с какой бы стати им сражаться, если люди отлично умеют убивать от их имени? — Элла решительно зашагал дальше. — Я уже стар, — признался он, — но за всю свою жизнь богов ни разу не видел. Мы в них верим, но что им за дело до нас? — Он встревоженно оглянулся на меня. — А ты в эти Сокровища веришь?
— Я
— Чтобы боги да сошли на землю? — Элла призадумался ненадолго, затем помотал головой. — А если ваши боги и впрямь придут, так отчего бы и нашим не подоспеть к нам на помощь? Даже ты, Дерфель, — саркастически хмыкнул он, — вряд ли выстоишь против молота Тунора. — Мы вышли из-за деревьев, и я увидел, что наш эскорт и лошади исчезли.
— Пройдемся, — предложил Элла, — я расскажу тебе про Думнонию все как есть.
— Я все знаю про Думнонию, о король.
— Тогда, Дерфель, ты знаешь и то, что король Думнонии — дурень никчемный, а ее правитель королем быть не хочет, равно как и этим, как бишь вы это называете, — ну кайзером?
— Императором, — поправил я.
— Императором, — повторил он, издевательски коверкая слово, и увлек меня на тропу вдоль опушки леса. Поблизости не было ни души. По левую руку от нас крутой склон уводил к затянутому туманом устью, а к северу тянулся глухой, промозгло-сырой лес. — Эти ваши христиане готовы взбунтоваться, — подвел итог Элла. — Ваш король — увечный калека, а ваш предводитель отказывается украсть трон у дурня. Со временем, Дерфель, и скорее рано, нежели поздно, на трон найдется желающий. Ланселот и тот едва не захватил его, а вскорости попытается кто-нибудь получше Ланселота. — Элла, нахмурившись, помолчал. — И чего Гвиневере стукнуло раздвигать перед ним ноги?
— Потому что Артур не желал стать королем, — уныло отозвался я.
— Олух и есть. А на следующий год будет мертвым олухом, ежели не примет моего предложения.
— Что за предложение, о король? — спросил я, останавливаясь под огненно-алым буком.
Элла тоже остановился и положил ладони мне на плечи.
— Скажи Артуру, пусть отдаст трон тебе, Дерфель.
Я глядел на отца глаза в глаза. На долю мгновения мне померещилось было, что он шутит, но нет: Элла был серьезен как никогда.
— Мне? — потрясенно повторил я.
— Тебе, — кивнул Элла, — а ты поклянешься в верности мне. Мне от тебя потребуется земля, но ты можешь убедить Артура отдать трон тебе и станешь править Думнонией. Мой народ расселится здесь, станет возделывать землю, ты будешь королем над ними — но под моей рукой. Мы заключим союз, ты и я. Отец и сын. Ты правишь Думнонией, я правлю Энгеландом.
— Энгеландом? — переспросил я. Слово было мне внове. Он убрал руки с моих плеч и широким жестом обвел окрестности.
— Вот, здесь! Вы зовете нас саксами, но ты и я — англы. Кердик — сакс, а мы с тобой — англы, англичане, и страна наша — Энгеланд. Вот Энгеланд! — гордо объявил он, окидывая взглядом сырую вершину холма.
— А как же Кердик? — спросил я.
— Мы с тобой убьем Кердика, — с подкупающей прямотой отозвался Элла и, взяв меня под локоть, зашагал дальше, вот только теперь он вел меня к торной дороге, что петляла меж деревьев — там среди свежеопавших листьев рылись свиньи в поисках буковых орешков. — Ты передай Артуру мое предложение, — настаивал Элла. — Скажи ему, что он может взять трон вместо тебя, коли хочет, но кому бы из вас трон ни достался, владеть вы им будете от моего имени.