Экспансия
Шрифт:
— Нехорошо ты сделал.
Парень растерялся:
— Так я вроде ничего такого и не делал. Сами посудите — часовня католическая, я, по их мнению — язычник. Она — православная. Да и не было у нас ни брачной ночи, ни прочих утех. Просто спас её от котла…
При этих словах обоих супругов передёрнуло.
— … да вылечил. Что ей ещё надо? К тому же и проклинала меня по всякому за веру мою. Нет. Не бывать ей моей женой. Не хочу такую.
— Обряд то был? Даже пусть и по обычаю Распятого. Но всё равно ведь?
— Да то не свадьба! Объясняю вам! У них вначале помолвка, потом — свадьба. Спустя какое то время. И не обязательно всё свадебкой заканчивается. Мало ли что случиться может?
Помолчали женатые, покачали головами, словно без слов переговаривались, и подивился Дар, как они друг дружке подходят…
— Ладно. Что теперь делать прикажешь, брат-князь?
Добрыня пожал плечами, переглянувшись с женой, потом ответил:
— Ты почти год дома не был. Надо бы тебе отдохнуть для начала. Месяца тебе хватит?
Парень призадумался:
— Да куда столько? Я же от безделья совсем озверею.
— Не озвереешь. Слыхал, ты с собой мальца привёз? Что
Дар вздохнул:
— Друг у меня там появился. Тот самый рыцарь, что первым в наши земли приплыл… Хороший человек. Честный. Звал его к нам, поскольку мог он добрым славом стать. Да отказался воин. Единственное, что попросил, сына его забрать. Паренёк теперь сирота при живом отце. Матушка его при родах умерла. А родитель не может его при себе держать. По Уставу Ордена не положено. Мальчишка и так при сиротском доме рос. Таким одна дорога — либо в монастырь, либо… Словом, Алекс просил меня сына человеком сделать. Славом. Есть куда его пристроить?
— Говоришь, из орденских он?
Добрыня задумчиво привычно почесал подбородок — фамильная привычка всех Соколовых, потом улыбнулся:
— Бери парня своего, да вези его в Нордлинг.
— Куда?!
— Викинги наши, что сюда пришли и на житьё попросились, град свой построили. С нашей помощью, конечно, но неплохо вышло. Словом, отвези туда парнишку, я отпишу. Пусть там годик поживёт, привыкнет к новому месту. Можешь навещать его, не запрещаю. Заодно и речь нашу подучит. Школа там имеется. А после отправим его в военную Слободу для таких, как он. Станет воином. Устраивает?
— А чего к норгам то?
— Легче ему будет там. Речь схожа. Безъязыким то куда как хуже…
— Как скажешь, брат. Туда кораблём, али посуху?
— Лучше кораблём. Поедешь в Торжок, оттуда двулодники да купцы часто ходят к ним. Эти орлы, почитай, всю рыбу в Державе ловят, да торгуют. Едва ли не главные по этому делу.
— Хорошо, брат. Пусть паренёк отдохнёт с дороги, да поутру и выедем. А как определю его на место, так сразу в новый приказ поеду, что занимается делами у нас тайными. Много у меня всякого, что туда отдать нужно.
— Так и сделаем…
…Дар отвесил поклон средних лет крепкому мужчине, чуть пригнул стоящего рядом Марка. Викинг тоже степенно склонил голову, поприветствовал знатного гостя:
— Здрав будь, старшина Нордлинга!
— И тебе исполать, гость дорогой! Кто таков будешь, зачем в наши края пожаловал?
— Зовут меня Дар Соколов, воин я Тайного Приказа. Привёз к вам в град по указанию княжескому сего отрока, на временное воспитание. От роду ему пять лет, родом из франков. Зовут — Марк Мауберг.
Норг нахмурился:
— Никак, Распятого поклонник?
— Было дело, старший. Да только отец его прислал в Державу с наказом, воспитать парня у нас, чтобы истинным славом стал. Пробудет он у вас до лета следующего. А потом определим в воинскую Слободу. А к вам отправили — чтобы речь нашу изучил, благо школы у вас знатные…
Мужчина улыбнулся довольно — польстили ему.
…Да народ добрый.
— Быть посему. Примем отрока. А ты надолго к нам, добрый молодец? И прозвище твоё… Уж не родственник ли ты князю нашему?
Парень пожал плечами, улыбнулся:
— Прозвище моё лишь схоже. Так что не ты первый ошибаешься, старшина.
— Ну, коли так, пойдём в дом, нечего на ветру стоять…
Дом у старшины был знатный, жёны викинга, у него их две было, быстро увели парнишку с собой, отмыть с дороги, переодеть, накормить, а мужчины уселись за быстро накрытый стол, перекусить. Дар подивился — рыба всех сортов и видов: копчёная, солёная, жареная, вяленая. И нежный толстый, истекающий жиром палтус, и плотная треска, и даже деликатес пивной — ёрш вяленый, с икоркой и слезами жира. Викинг провёл рукой перед собой:
— Отведай нашего угощения, воин. Не побрезгуй.
— Благодарю за хлеб-соль, старшина…
…Ели спокойно, неторопливо, вели неспешный разговор о том, что в Державе делается, что в мире слышно. Тут Дар на коне был — почитай, только из старых мест вернулся. Свен слушал внимательно, что непонятно, переспрашивал. Викинг был доволен тем, как устроился. Единственное, о чём жалел — что раньше сюда не добрался. И приняли его хорошо, и народ честный да приветливый. Новым Богам поклонятся не заставляют, и от веры привычной отказываться тоже не велят. Главное трудись честно, да живи мирно. Вскоре явились жёны старшины — парнишка наелся, отмыли его в бане, переодели, да и спать пока уложили. Дело то под вечер, как-никак. Обсудили, к кому его на воспитание отдать. Детей в посёлке хватало. Правда, ровесников Марка мало было, но то и хорошо — учителя в школе больше внимания ему уделить смогут. Решили его к Гудрун Сванссон определить. Молодой вдове бездетной. Ну, как молодой — по меркам старшины. Ей уже тридцать минуло… Как совсем стемнело, гостя в баню увели. Норвежская баня иначе, чем у славов, устроена. Там пар сухой. Сначала прогреваешься, потом в бассейн с холодной водой. Но Дару понравилось. После грязной завшивевшей Европы то… Ну а после бани, да ковша пива холодного, что только у викингов отведать и можно, отвели в опочивальню. Отдельный домик стоял на подворье старшины Нордлинга, специально для таких случаев. Гостей то в град хватало — со всех концов Державы гости торговые стремились в град викингов, поскольку так, как делали рыбу норги, никто не умел!.. Домик Дару понравился. Пусть небольшой, но уютный, тёплый. Камин в углу устроен, но по летнему времени не топлен. Дрова да растопка уложены аккуратно. Лишь искру выбить — сразу вспыхнет. Лежанка большая, широкая. Почитай, на половину дома устроена. Мехов на ней драгоценных гора лежит. Не ценят норги мягкое золото. Неохотно берут. Запалил парень светильник, маслом заправленный. Завесил оконце полотенцем специальным, разделся, верхнюю одёжу аккуратно сложил, забрался на лежанку, раскинулся привольно, руки за голову забросил, отдыхает. Уже глаза сами закрываться начали, да вспомнил, что лампу потушить бы надобно. Поднялся, а тут и по малой нужде захотелось. Ничего не поделаешь — удобства во дворе устроены. Вернулся — вроде меха постельные взъерошены. Ну, может и показалось. Что на такую мелочь внимание обращать? Дунул на огонёк трепещущий, сразу стемнело. Но не совсем — лето ведь. Ночи светлые, да короткие… Нырнул на лежанку и едва изумлённый возглас удержал — навстречу ему горячие объятия открылись, девичьи руки ласковые. И опомниться не успел, как прижалось к нему тело мягкое, и, как понял он, молодое, да стройное. Грудь высокая, упругая в полумраке белеет. Волосы длинные распущенны, тоже светлым отливают, и громадные глаза светятся. Хотел было гостью незваную прогнать, да то ли пиво доброе слегка разум затуманило, то ли луна громадная свои чары навела… То, что эта дева к хозяйкам Нордлинга отношения не имеет, сразу сообразил. Те невысокие, плотные, в возрасте. А тут… Что молодая — сразу понял. Кожа упругая, нежная, аромат от девы чистый, и — свой. Он такого запаха в доме и не чуял. Значит, хозяина дома, если утешится гость с незнакомкой, не обидит… И… Половину ночи он глаз не сомкнул, под утро лишь оба измотанные задремали. А потом сон совсем разошёлся, и уснул Дар крепко. Когда проснулся — никого рядом не было. И спросить то кого, не знает… День ходил по городу, высматривал свою гостью ночную — да разве узнаешь? Вот руки помнят. Губы помнят. Тело помнит… А разум — нет. И глаза тоже… Попросил у старшины разрешения ещё день гостем побыть. Тот рад-радёшенек. Скучно ведь, если честно. А тут и вести новые, и собеседник уважительный. И не потому, что какую то выгоду получить хочет, а просто приехал, посмотреть на их житьё бытьё. Как устроились, всем ли довольны… Вечером в шашки-тавлеи играли, всё по честному. А ночь опять сумасшедшей была. Но как не пытался Дар у девы ночной хотя бы имя узнать, отмалчивалась та, но была страстной и нежной… А на третью ночь не пришла, как не ждал её парень… И пришлось ему несолоно хлебавши в Славгород возвращаться…
Глава 18
…Гуляла Держава от Полудня до Полуночи. Свершилось! Княгиня Ольми подарила наследника князю! И веселился народ и в Славгороде, и в обоих Торжках, и в Жарком граде. И в Чинчайсуйу, Кольасуйу, Антисуйу, Кунтисуйу — всех четырёх пределах Империи. Рожала княгиня в Куско — столице Тауантинсуйу. На счастье лёгким было появление наследника на свет, благо пришлось событие на раннее утро, а уже вечером Ольми, на диво похорошевшая, принимала гостей. Теперь окончательно слились славы и инки в единении, и богатела и развивалась Единая Империя не по дням, а по часам. Строились дороги, росли грады новые, возникали рудники и мастерские величественные, с тысячами работников. От края до края Империи прокладывалась огромная дорога, по которой двенадцать всадников на турах в полном вооружении проехать смогут бок о бок. Возводились мосты, пересекавшие пропасти и реки, засыпались болота, строились станции почтовые в нужных местах. Шли охочие люди в разведку, наносили на пергамент окрестности и очертания берегов, налаживали отношения с племенами местными, учили их земледелию, строительству и прочим наукам. Огромную школу построили в Славгороде, где обучались дети всех племён и народов Империи. Такую же — в Куско. Возвели обсерватории, для наблюдения за звёздами, огнём и мечом прошли отряды славов и инков по Мокрым лесам, выкорчёвывая остатки майя-людоедов, искореняя последние рассадники зла. Росла армия. У инков была великолепно отработанная система администрирования. И славы не посчитали зазорным использовать такую государственную машину, разве что перевели записи с узелкового письма на привычный им пергамент. И богатели люди, и росли стада, и благодарили граждане Империи Троицу Жизни, которую каждый из них собственными глазами видел. Вроде и времени всего лишь год неполный прошёл, а сколько нового в каждом уголке! Почта появилась. Зачем теперь искать попутного купца или другую оказию, если принёс своё послание на любую станцию императорской дороги, и быстрые гонцы твоё письмо доставят куда нужно? А добрая весть из дома многого стоит… Росла и армия: здесь уже славы командовали, потому что огненный бой их изобретение. Формировались отряды пешцов, тяжёлых огнебоев, конницы на турах и на обычных лошадях. И новое появилось — предки Ольми ведь не просто со звёзд явились. Только вот за долгие годы в этом мире, именуемым Землёй, растеряли они почти все знания, но две вещи она смогла передать. Первое — станок металлообрабатывающий с поддержкой резца. Второе — поведала она Малху Бренданову про паровой двигатель. Потомок ирландца сразу суть уловил, и тогда пошли у него, наконец, дела на лад. Что такое станок с поддержкой? Раньше как работали? Зажималась болванка, из которой изделие делают, в станок. Затем начинают её вращать. А то, чем металл обрабатывают, резец, в руке мастера зажат. Оно понятно, масло там резать, или мясо, хлеб, ещё что мягкое. Свинец, медь, серебро или злато — они то металлы, можно сказать, мягкие. Ещё удержать инструмент можно. Да и то — недолго. Ведь сила нужна огромная, чтобы преодолеть сопротивление болванки. И передвигать резец руками приходится. На глазок. Где уж тут точно деталь обработаешь? Потому и разнится одно и тоже изделие, даже если один человек ту работу делал. Ведь на глаз он свой инструмент передвигал. Ну а уж если начинается сталь обрабатываться — тут вообще всему конец. Славы наловчились такие сплавы варить, что ни один резец не берёт. И сил у мастера на обработку просто не находилось… А тут вроде всё просто — два винта. На них гайка большая. И зажат резец намертво в той гайке, и передвигается эта гайка вращением вала. Вдоль болванки. И в глубину её. На валу метки нанесли. И теперь таким станком можно одну и ту же деталь не один раз сделать, а множество. И каждая будет абсолютно одинаковой. То есть — один размер хоть у трёх штук, хоть у тысячи. Получается, что раскрыла княгиня Ольми секрет стандартизации и массовости в производстве… И теперь можно весь процесс изготовления изделия на части разбить. Дать каждому мастеру лишь одну операцию изготовления. Следовательно — увеличить скорость работы во много раз. Использовать более прочные металлы и методы их обработки. А на основе такого станка и сверлильный сделать. А значит, и стволы обрабатывать можно цельные, а не сварные. И это — огромный шаг вперёд…