Экспансия
Шрифт:
– Поблизости от корабля ты будешь больше наших глушить, чем вражеских… Лучше сделаем так: возьмешь Гартунга, его одного, кажется, кроме меня, можно выучить как наводящую систему для второго такого же… бомбардировщика, и попробуете отбомбить их на отдалении. Там, где наших нет, – решил Ростик. – Может, у них запал нападать на нас от этого поубавится? – Он подумал и добавил: – К тому же, если океанские попробуют рассредотачиваться, чтобы избежать массового поражения от этих ударов, нашим будет легче с ними справиться.
– С этим не поспоришь, – кивнул Квадратный, – здорово придумано.
– Бомб у нас не слишком много, – вставила Людочка.
– Изготовите, – жестко отозвался Ростик. –
– И еще, пожалуй, следует продумать, как не взорваться по небрежности и как обеспечить доставку этих бомб на антигравы, чтобы они не сдетонировали… – Кажется, Людочка обиделась, что ее так мелочно предупреждают об опасностях на новом задании.
– Этим я займусь, – высказался Квадратный. – Уж чего, а это я сумею, с этим мне еще в СА сталкиваться приходилось…
Рост немного подумал и продолжил:
– И разумеется, еще сегодня всем, кто будет полезен и кто сумеет, приказываю спуститься в трюм к викрамам, оказать возможную медицинскую помощь и психологическую поддержку. Они должны понять, что мы ценим их усилия сохранить корабль, должны знать, что это сражение не прошло незамеченным. – Неожиданно он вспомнил и добавил довольно горько: – Третье, что я хотел бы обсудить. Оказывается, некоторые из загребных бакумуров пьют во время полетов. Передайте подчиненным, еще раз замечу – буду выводить из летного состава. Без пощады и учета прежних заслуг. Так вот.
– Опять война, – проворчала Баяпошка, поднимаясь со стула. Посмотрев на нее, на Роста, убедившись, что совещание действительно закончено, стали подниматься и остальные.
Изыльметьев, как главный над антигравами, которыми теперь предстояло воевать, принялся отдавать распоряжения. Ему в подмогу тут же поспели Израилев с Рындиным. А вот Баяпошка подошла к Ростику, который по-прежнему сидел, подперев голову кулаком, мало на что обращая внимание.
– Ты чего? – едва ли не нежно спросила она.
– А?.. Нет, я так, задумался. – Он посмотрел в ее аймиховские прекрасные глаза, которые он так часто вспоминал в плену и которые теперь пытались выразить немного больше, чем просто интерес, и не выдержал. – Понимаешь, во всем этом есть только одно хорошее – если наши викрамы каким-то образом, пусть и посредством войны, научат океанических изготавливать ружья, не станет ли это концом конвойного обеспечения всех кораблей губисков? Уж я-то знаю, как викрамы на их кораблях ненавидят пурпурных хозяев. Чуть что – и сожрать кого-нибудь норовят или удрать подальше…
– Любопытное замечание, – почему-то суховато ответила Баяпошка. Она уже была отчужденной, сумела справиться с неожиданным приливом чувств. Или что там плескалось за мгновение до этого в ее глазах. – А ты, как я погляжу, по-прежнему молодцом.
Рост не понял.
– Я хочу сказать, что стратег в тебе заметнее проявляется, чем тактик.
– Баяпошка, – позвала Лада, зыркнув на них глазищами, – ты идешь? Если Гартунг пьяный, то сейчас надежда только на тебя.
– Иду. – Аймихоша похлопала Ростика по плечу. – Ты только не переживай так явно, посмотри, как ребята верят тебе. – Рост и не сомневался, что ему верят,
Росту вдруг очень захотелось с ней поговорить, как раньше, не о чем-то слишком важном или обязывающем. А просто пошутить, не стала ли она оракулом, не заделалась ли гадать по руке… Но он только толкнул ее в бок.
– Тебя ждут. – И посмотрел в окно за своим плечом.
Там, где-то за туманом, в ледяной воде кипела битва. Теперь, когда Рост многое увидел так близко, он ощущал ее без труда. И очень немало должно было произойти подобных боев, прежде чем они доберутся до места. Но теперь в них должны были вступить и люди. И чем черт не шутит, может, это и должно было принести победу?
Глава 29
Корабль вошел в реку тяжело и не слишком надежно. В чем тут дело, Ростик не знал, но подозревал, что река может выше по течению оказаться слишком узкой, чтобы в каньон, который она прорубила, втиснулась платформа. Это его мучило несколько последних дней перехода гораздо больше, чем явная война, развязанная против них океаническими викрамами. С ними-то как раз все вышло вполне толково.
Тактика была такова. Чтобы нападать на корабль, окруженный по-прежнему воинственными рыболюдьми из залива, иногда даже несколько более плотно, чем Росту того бы хотелось, океанские собирались довольно значительной стаей, или косяком, или просто – отрядом. Это было правильно. Чтобы прорвать заслон вокруг корабля, следовало бить сильным и организованным клином. Вот тогда-то, иногда получив сигналы от своих викрамов, а иногда разведав их с помощью Гартунга, Баяпошки или Ростика, гравилеты налетали и долбили море десятком бомб. Взрывались они под водой не хуже, а может, и более успешно, чем в воздухе. И океанические всплывали кверху брюхом, оглушенные, убитые, растерзанные.
Как Ростик подозревал и как подтвердил Ромка, который все-таки когда-то учился на биолога, передача звука в воде, вообще ориентация в море были развиты у викрамов не намного хуже, чем у земных дельфинов или китов, то есть они могли определять свое положение на многие десятки километров без малейшего для себя затруднения. И вот эту-то совершенную систему ориентации люди и глушили… вызывая у противника расстройство ориентации, а может, и рассудка.
В этом действии было только две скверные стороны. Первая: иногда викрамы из залива, горящие жаждой завоевания новых мест обитания, слишком близко оказывались к выбранному для бомбежки квадрату. Тогда они тоже страдали, попадая под смягченный расстоянием, но все-таки жестко нанесенный удар. Таких викрамы пытались лечить, принимая их повреждения со стоицизмом настоящих воинов. Хотя иногда кое-кто из них и высказывался в адрес людей, причем в выражениях, насколько передавала Василиса, неожиданно нашедшая с ними подобие общего языка, они при этом не стеснялись.
А второй трудностью было то, что слишком уж ворчала Людочка, она даже как-то завелась, докладывая Росту:
– Бомбы-то делать мы научились. Но учти, командир, взрывчатки на них идет столько, что скоро она кончится.
– Надо будет, из Боловска антигравом доставим, – ворчал ставший в последнее время неожиданно сварливым Рындин, на правах неформального мужа все время оказывая Людочке заметное сопротивление.
– А если не дадут? – вопрошала Людочка.
– Как это – не дадут? Дадут, куда денутся? Им же ничего другого не остается, как поддерживать нас до конца, – вступал Квадратный. Вот он-то по привычке или по соображениям служивого не допускал мысли, что их на войне может не поддержать Боловск, город, за выживание которого они воевали.